Будешь моей мамой? - Оливия Лейк
— Адам, можно? — услышал голос тети Розы. У нее на руках была Сабина.
Я провел руками по лицу, взял эмоции под контроль и поднялся.
— Иди ко мне, — забрал дочь и взглядом показал, что объясню происходящее позже.
Тетя Роза не чужая нам. — Давай полежим вместе? — устроились на кровати Тима. Сабина со следами дорожек из слез шмыгала носом, подложив ладошки под щеку. Я отзеркалил позу.
— Почему они ушли, пап? — тихо спросила Саби.
— Тимоше нужно время, чтобы… — во рту загорчило от одной мысли, но это факт: — Чтобы принять меня как папу. Или не принять, — такими темпами у меня тоже влажные дорожки от слез появятся. Щетина у меня ого-го, получится скрыть, но сердце тонуло в этих слезах.
— Это я виновата. Не нужно было говорить. Я просто хотела, чтобы мы никогда не расставались, — открывала свое хрупкое детское сердечко.
— Не говори так! — убедительно воскликнул. Это правда, а правда должна превалировать над ложью! Верю, что Саша рассказала бы сама и, увы, последствия были бы такими же. Здесь один виноватый — я. Если изначально был бы честен с Олененком, она бы тоже не скрыла беременность от обиды. — Все будет хорошо. Не вини себя. Ты очень наблюдательная девочка, — поцеловал ее.
— Они вернутся? — Сабина зевнула, меня тоже клонило в сон.
— Я не знаю, — ответил честно. Я мечтал об этом, но я не мог заставить сына делать то, чего он не хотел. Только пытаться завоевать его любовь и расположение. Надеюсь, Саша мне поможет. — Я буду стараться, чтобы твой брат и наша Саша вернулись.
Под тихий мерный разговор у меня самого глаза закрылись: ночь практически не спал, а разбудили меня возмутительно варварским способом. Покемарил часика полтора: дочь еще спала, будить не стал, осторожно вышел из комнаты. С тетей Розой столкнулся в гостиной. Она смотрела телевизор, но, завидев меня, поднялась и бросилась навстречу. Слишком много перемен за пару дней: от радостных до невыносимых. У тети было много вопросов:
— Адамик, что же случилось? Почему Саша с Тимочкой уехали? Мальчик сам не свой был! Не заболел ли?
— Со здоровьем нормально, дело в другом… — она все равно узнает. Скрывать своего первенца, сына и наследника не намерен! Я признаю Тимофея официально: дам свою фамилию и отчество. Это правильно! Это по-мужски! Сможет ли он простить и полюбить — очень надеюсь. Дети — чистые и искренние существа, их души чувствовали доброту, теплоту, искренность. У нас с Тимом возникли взаимопонимание и дружба, поэтому я смел надеяться, что со временем сын примет меня. — Присаживайтесь, — и сам упал на диван. — Тетя Роза, я говно, — так и сказал. Она была шокирована. Обычно я менее самокритичен. — Мы с Сашей были вместе семь лет назад. Я обидел ее. Сильно. Я любил ее. Она любила меня. Но я скрыл, что женюсь на Мадине. Когда Саша узнала, то ушла. Только вчера рассказала, что была беременна. Тим — мой сын, — тетя Роза ахнула. — Сын, который меня не принял…
— Адам… — обняла по-матерински. — Как же так…
— Вот так, — хмыкнул невесело. — Я так хочу их вернуть, но боюсь сделать хуже. Хочу показать, что мы можем стать настоящей семьей, большой, шумной, дружной. Но у них есть своя маленькая, но крепкая семья. Я боюсь, что меня не примут. Сын не захочет…
— Ты хороший человек, — уверенно заявила тетя. — Все у вас получится. Время все лечит. Тима добрый мальчик, и его сердечко оттает. Помоги ему в этом.
Я постарался поверить в ее слова и ждал звонка Саши. Мы переписывались: она сказала, что вечером позвонит. Когда сын уснет. Чувствовал себя пацаном, которого не любили родители понравившейся девчонки, и приходилось кидать камешки в окошко, чтобы увидеть ее. Это было бы романтично, не будь так грустно.
— Привет, Олененок, — шепнул в экран телефона. Хоть по видео увидел ее. — Соскучился уже, — пытался улыбаться.
— Привет, — Саша казалась уставшей и подавленной. Это чуть-чуть успокаивало. Нет, мне не хотелось видеть ее печальные глаза, но они сейчас указывали на то, что она тоже страдала в разлуке. — Я тоже скучаю.
— Как Тим?
Она вздохнула:
— Молчит. Весь в себе. Я стараюсь не лезть. Пусть переварит. Завтра начнем налаживать диалог. Он обижен на нас обоих… — горько закончила. — Как Саби?
— Не волнуйся о ней, — не нужно, чтобы у нее душа разрывалась и болела за всех. Рядом с Сабиной я и тетя Роза. Уверен, мама приедет тоже. Она засыпала меня сообщениями и атаковала звонками, но я слишком занят своими мыслями: общался сухо и быстро. Не хотел пока делиться: хороших новостей не было.
У Тима рядом только мама. Пусть Саша ему уделяет внимание по максимуму и не волнуется о нас.
— Расскажи мне о сыне.
Я хотел знать все! Как Саша носила его, как родила, вес и рост. Первая улыбка, первый зуб, первый смех. Шаг и слово. Как они жили. Как Тимоша рос. Когда успел так повзрослеть.
Мы говорили два часа. Я умилялся и печалился. Ругал себя и страдал вместе с ними. Мне было больно, что я пропустил половину детства сына. А еще больнее, что им пришлось очень тяжело в этой жизни. Им никто не помог. Никто не защитил и не подставил плечо. Маленькая хрупкая девушка и младенец. Одни против жестокости этого мира. Да, я не знал — это вроде как индульгенция, но я очень остро ощущал вину. Я хотел, чтобы меня простили, но сам себя не мог простить. Если бы я был честен с Сашей, она тоже была бы честна со мной.
— Прости, — занервничала, — мне нужно идти.
— Я люблю тебя, — шепнул, она промолчала, но взглядом ответила так, что сердце сжалось от нежности.
Два дня я жил в какой-то прострации: дом, работа, ожидание звонка от Саши и хороших новостей. Не могу, соскучился: хотелось все бросить и рвануть за ними в Подольск. Дом словно погас без прекрасной женщины и светлого мальчика. Это все на себе ощутили. Единственное, что я знал: Тим и Сабина переписывались, но о чем говорили — тайна. Хотя бы с ней, родной сестрой, он не разорвал дружбу. Это показатель и надежда, что все можно исправить.
На
