Василиса Прекрасная и царевич - Елена Эйхен

— В топи болотной на краю леса обитает Водяной, — сказала она, разглядывая свёрток. — Старый, вредный. Да только мы с ним… уговор имеем стародавний.

Пауза. Яга посмотрела на меня оценивающе — проверяла реакцию.

— Снесёшь ему от меня весточку. Он смыслит, что к чему. А взамен даст тебе… кой-чего. Принесёшь мне назад — огонь твой будет.

Я осторожно спросила:

— А что в послании-то?

Яга хмыкнула:

— Не твоего ума дело, девка. Снесёшь — и дело с концом. Водяной ведает, что творит.

Я колебалась. Всё это было подозрительно. Слишком просто. Но выбора не осталось — без огня мачеха точно избавится от Василисы. Да и домой мне нужно как-то возвращаться.

— Ладно, — кивнула я. — Отнесу.

Яга села обратно за стол:

— К востоку топь та, за Тёмной рощей. Ступай на зорьке рассветной — в иное время там лихо. Кикиморы болотные затянут, до косточек изгложут. — Доела щи, а тарелку швырнула в угол. — На краю топи три ивы растут плакучие. Там покличь его: «Дедушка-Водяной, выходи, гостьюшка пожаловала!» Трижды покличь. Он и покажется. — Потом ткнула в меня костлявым пальцем: — Гляди не зевай, девка. Любит он красавиц топить да на дно утягивать. На берегу стой, близко не подходи. Снесла весточку — живо прочь уходи. Поняла?

— Ага.

Водяной. Болото. Кикиморы. Конечно. Почему бы и нет. Просто огня принести — слишком скучно.

Яга указала на лавку у печи:

— Почивай тута. На зорьке разбужу.

Я легла, не раздеваясь. Куколку спрятала под голову — так спокойнее. Яга колдовала у печи — бормотала что-то нараспев, ворошила угли. Пламя вспыхивало и гасло, отбрасывая на стены длинные, дрожащие тени.

Я наблюдала сквозь полусон.

Яга сняла платок, распустила волосы. Седые космы упали на плечи. В этот момент она выглядела… обычной старухой. Усталой. Одинокой.

Моё сознание плыло, проваливаясь в сон. Последняя мысль:

«Она правда так несчастна»…

Рассвет ворвался в избу серым, холодным светом. Яга разбудила меня пинком — не сильным, но достаточно настойчивым.

— Вставай, засоня. Пора в путь-дорогу.

Я села, потирая глаза. Тело ломило. Горло всё ещё саднило от вчерашнего.

Яга протянула свёрток:

— На вот. Не теряй. Да не разворачивай — чую нутром, больно любопытная ты.

Я взяла свёрток, спрятала в карман платья — рядом с куколкой. Ткань была плотная, холодная. Внутри что-то твёрдое, небольшое. Хотелось заглянуть, но я сдержалась.

Яга проводила меня до двери:

— Справишься — огонь получишь да живой домой воротишься. Не справишься… — Она усмехнулась, и железные зубы блеснули в утреннем свете: — … ну что ж, кости твои мачеха получит. Ступай с богом.

Избушка скрипнула и медленно развернулась. Дверь захлопнулась.

Я стояла на поляне одна. Лес молчал — настороженно, выжидающе. В кармане свёрток. В животе пусто.

К востоку. За Тёмную рощу. К Водяному. Легко сказать.

Достала куколку, погладила её по голове.

— Ну что, пойдём?

Глава 8

Болото встретило меня густой, промозглой тишиной.

Сквозь туман, стоявший плотной завесой, пробивался сладковато-гнилостный запах. Под ногами земля пружинила — ощущение было такое, будто я иду по водяному матрасу, набитому грязью. Мне стало жутко. Болотный квест казался самым опасным из всех, что подкидывала сказка. Здесь не спасёт ни логика, ни ненасильственное общение. Правила игры диктует сама стихия.

Сквозь пелену тумана проступили ивы, похожие на печальных утопленниц, склонивших свои косы-ветви над мутной водой. Добралась.

Я встала на относительно твёрдый берег и, вспомнив наставление Яги, крикнула:

— Дедушка-Водяной! Выходи, гостьюшка пожаловала!

Мой голос прозвучал слишком громко и нервно. Я повторила призыв, стараясь придать голосу больше уверенности:

— Дедушка-Водяной! Выходи, гостьюшка пожаловала!

После второго раза на болоте поднялась рябь. Стало тихо. Жутко. Я закрыла глаза и, чтобы не потерять решимость, прокричала в третий раз, вложив в голос всю накопленную злость и отчаяние:

— Дедушка-Водяной! Выходи, гостьюшка пожаловала!

Вода у ив вспенилась. На поверхности забурлило, а затем из топи поднялся он. Огромный, зелёный, с глазами, похожими на два тёмных омута. Его борода и волосы были сплетены из тины, а рот — неподвижен, но слова раздавались в голове, словно тяжёлый, утробный гул.

— Пришла, красавица, — пробасил он. — Что надобно старухе?

Сердце колотилось, но я сосредоточилась на задаче. Протянув руку, я вынула из кармана свёрток Яги.

— Вот. Весточка. Она велела передать.

Водяной осторожно принял свёрток. Рука его была покрыта слизью, а пальцы выглядели неестественно длинными и тонкими. Он развернул плотную ткань. Внутри лежала не бумага, а маленькая, искусно вырезанная из чёрного дерева фигурка воронёнка.

— Не весточка это, девица, — Водяной картинно закатил глаза. — Свидетельство. Свидетельство того, что мы с Ягой в деле нечистом замешаны. Боится Старуха, что выдам я её Царю-батюшке. — А потом будто опомнился: — Да что я говорю-то…

Он вернул мне воронёнка. Я поймала. Но почему-то мне казалось, что стала причастной к чему-то нехорошему. Стало тревожно.

— Не даст она тебе огня, ибо много ты теперь ведаешь. — продолжил Водяной, качая мохнатой головой. — Попалась ты, девонька. Ух, попалась.

Я сунула воронёнка в карман рядом с Куколкой и рванула обратно, не оглядываясь.

Но не успела добежать до кромки леса, как трое мужчин с грубыми лицами и ещё более грубыми манерами вышли из-за деревьев. Я узнала их — это были те самые типы, что приходили к мачехе ночью.

— А, голубушка, — усмехнулся один, хватая меня за руку. — Не туда ты, красава, завернула. Отдавай-ка, что несёшь, или не сносить тебе головы.

— У вас неверная информация! — закричала я с перепуга, пытаясь вырваться.

— Цыц! — рявкнул другой, и в его руке блеснуло лезвие меча.

В этот момент, словно из ниоткуда, раздался топот копыт.

— Стой! — крикнул сильный, уверенный голос.

Из-за стволов вылетел всадник. Это был Алексей. В кожаном доспехе, с лицом, напряжённым от решимости. Он выхватил меч и бросился в бой.

Сражение было недолгим. Алексей, очевидно, был профессионалом. Он сбил одного бандита с ног ударом щита, а двое других, испугавшись, бросились бежать в чащу.

Алексей спрыгнул с коня. Он тяжело дышал, а его серые глаза были прикованы ко мне.

— Василиса! — сказал он. — Ты навещала Ягу. Ходила к Водяному. Так?

— Ты следил за мной, — вместо ответа