Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

По какой-то причине это заставило меня плакать еще сильнее.

ГЛАВА 61

Из-за густого дыма солнце выглядит как розовое пятно, тихое напоминание о том, что в начале этого дня деревня была полем битвы.

Теперь это кладбище.

Мы обходим покрытый волдырями труп мертвого колка, которого еще предстоит стащить в яму, и я откашливаюсь.

Вождь Трон держится рядом, пока мы идем мимо каменных домов, некоторые из которых были восстановлены за последние несколько часов, хотя осколки стекла все еще покрывают землю вокруг. Другие почернели от драконьего пламени, и стекла их окон тоже устилают землю.

Расплавленные.

Выкорчеванные деревья лежат поперек дороги, как мертвые тела, их листва пожухла или сгорела, а корни все еще покрыты комьями земли, вырванной при их падении. Фейри работают длинными бронзовыми пилами, деля стволы на части, достаточно мелкие, чтобы использовать их в качестве дров или материалов.

― Мы многое потеряли, ― говорит Трон мрачным голосом. ― Но мы потеряли бы гораздо больше, если бы ты не появился вовремя.

Если бы я не убил его дракона.

Я хмыкаю, переступая через россыпь раздавленных плодов гинку, яркожелтая мякоть которых быстро темнеет под суровыми лучами солнца. Кислая, как и чувство в моем нутре.

Мы выходим на открытое пространство, идем мимо полей с сожженными посевами, многие растения вырваны с корнем во время стычки, которая произошла до того, как мне удалось заманить Блома в небо. К пологим холмам, служащим фоном для деревни Рамбек и похожим на огромных спящих зверей.

Я мог бы сделать это здесь, но я хотел оставить его в укромном месте, где он мог бы свернуться калачиком, так как было ясно, что он не поднимется в небо.

В итоге ему не удалось ни свернуться, ни затвердеть.

Он просто умер, и в конце концов сгниет там, где лежит.

Я прочищаю горло, пытаясь выкинуть образ из головы, взгляд скользит к глиняному зернохранилищу ― когда-то высокому и прочному, а теперь разрушенному. На выжженную землю высыпалось зерно, которого хватило бы на целую фазу, и оно размокло под ливнем, который прошел сразу после того, как зверь был убит. Словно сама Рейн оплакивала потерю величественного саберсайта, которого Райган швырнул на дно оврага, издавая свой собственный мучительный крик, не уступающий вою ветра.

Земля сотрясалась так же сильно, как и мои чертовы кости.

Я набираю полные легкие воздуха, насыщенного зловонием смерти, дыма и отчаяния.

― Я распоряжусь, чтобы в ближайший порт доставили бочки с зерном, ― говорю я, наблюдая за тем, как несколько деревенских жителей ходят по полям, срывая почти созревшие головки с верхушек листьев кормы и собирая их в телеги. Пытаются спасти, что могут. ― А также некоторые продукты долгого хранения, чтобы прокормить твой народ, пока вы не вырастите новый урожай.

Трон поворачивается ко мне лицом, прижимая руку к широкой груди и опуская голову.

― Благодарю вас, сир.

― Конечно.

Он поднимает голову, его карие глаза полны печали от тяжести потери.

― И от себя лично я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты убил Блома. ― Он подносит руку к нижней половине лица и гладит черную бороду, в которую вплетено несколько красных бусин. ― Если бы у нас была возможность выстрелить в него, я не уверен, что смог бы отдать приказ сделать это…

― Я понимаю, ― говорю я, опуская руку ему на плечо. ― Он был твоим партнером на протяжении многих фаз.

Трон прочищает горло и бросает взгляд на обширные пастбища у меня за спиной.

― Вот и твой помощник. Я оставлю вас, но, пожалуйста, поужинай с моей семьей, прежде чем покинешь нас.

Я киваю ему, наблюдая, как он идет к разрушенному зернохранилищу.

― Черт, ― бормочу я, переводя взгляд на холмы, уверенный, что уже никогда не смогу смотреть на них как прежде. Раньше они были такими живописными, а теперь похожи на гребаные надгробия.

Качая головой, я поворачиваюсь и вижу Грима, стоящего у каменного забора, который, похоже, уже полностью отремонтирован и приведен в порядок. Когда мы приехали, стадо колков разбежалось, многие из них были убиты и лежали на улицах, сраженные ударом драконьего пламени, заливавшего всю деревню.

Уцелевшие колки теперь обгладывают кустарник, длинными языками обхватывая жесткие ветки и втягивая их в рот. Молодняк ходит рядом или прижимает головы к отяжелевшему вымени, короткие хвосты виляют, пока они сосут.

Я иду по усыпанной пеплом дорожке и прислоняюсь к забору рядом с Гримом, опираясь предплечьями на камень. Мы молчим, наблюдая, как стадо кормится той растительностью, которую не уничтожило пламя, их большие мягкие лапы загребают смесь влажной золы и грязи.

― Тебя что-то беспокоит, Грим?

Он прочищает горло, словно проверяя, работает ли оно, прежде чем заговорить голосом, словно заржавевшим от редкого использования.

― Я хотел бы попросить об отпуске.

Я искоса смотрю на него, отмечая его светлые волосы, припорошенные пеплом, его черную кожаную одежду, перепачканную той же оранжевой грязью, что и подошвы его ботинок.

― Для чего?

Его глаза по-прежнему устремлены вперед.

― Ходят слухи, что Великая Серебряная снесла три яйца.

Мое сердце замирает, осознание проникает под кожу, пробирая меня до костей.

― Ты хочешь отправиться в Гондраг и совершить набег на гнездо Великого Серебряного саберсайта?

Короткий кивок.

Какое-то время все, что я могу делать, это смотреть на его лицо, пытаясь привести свои мысли в порядок.

Безуспешно.

Поэтому я перехожу к фактам.

― Я украл одну из ее чешуек много фаз назад. Она чуть не оторвала мне руку. Из-за чешуи.

Он поворачивает голову, и я вижу его бледно-голубые глаза сквозь копну волос.

Он молчит.

Я качаю головой, негромко смеюсь и поднимаю руку, чтобы почесать бороду.

― Черт, Грим.

― Я не хочу заменять Инку, но то, что я привязан к ее могиле, сказалось на мне.

Мне стоит больших усилий не смотреть на него.

Я никогда не слышал, чтобы этот мужчина соединял столько эмоционально окрашенных слов в одном предложении, и я почти уверен, что я единственный, с кем он говорит. Он даже не говорит «Скрипи», когда готов открыться. Просто стучит двумя пальцами по гребаному столу, словно заказывает медовуху.

Он никогда не рассказывал мне, что случилось с Инкой, и я никогда не спрошу. Я достаточно знаю о его прошлом, чтобы понять, что оно пронизано нитями