Все проклятые сны - Паула Гальего

Он протянул мне яблоко, и я уже собиралась взять его, когда он убрал его от моих жаждущих пальцев. Бросил на меня взгляд и снова поднес его, на этот раз к моим губам. Я откусила, неуверенно, что заставило нас обоих понимающе рассмеяться.

Он снова предложил мне его после еще одного укуса, и прежде чем я успела дотянуться, быстро убрал, наклонился ко мне и украл поцелуй со сладким вкусом карамели.

Порывистым было только начало. Он прижался губами к моим, и когда понял, что я не отстраняюсь, этот порыв стабилизировался. Он сделал шаг ко мне, потом еще один, и одна его рука взяла мое лицо в пальцы.

Я закрыла глаза, когда он приоткрыл губы в приглашении. Он бросил яблоко на землю, и мне было всё равно, даже если я не увижу такого еще много лет. За долю секунды единственным, что имело значение, стали его руки на моей коже, его губы на моих, его горло, издавшее стон, от которого я растаяла.

Несколько парней из Ордена видели, как мы возвращались на ярмарку той ночью вместе, и нам обоим было всё равно. Он ушел, чтобы с кем-то увидеться, а я затерялась среди ларьков, наслаждаясь кукольными театрами, любительскими представлениями и зрелищем студентов, с треском проваливающих испытания на ловкость.

Я вернулась в хижину поздно, когда уже болели ноги и тяжелели веки, а сердце продолжало биться так сильно… настолько, что я подумала: может быть, Алекс захочет побыть со мной еще немного.

Когда я пришла, его там еще не было. Зато Леон и Элиан уже находились внутри хижины; оба стояли в центре комнаты: Леон — уперев руки в бока, а Элиан — скрестив их на груди.

— Привет, — поздоровалась я с ними. Они одарили меня осторожным, немного напряженным взглядом.

Я села на койку, понимая, что с ними что-то происходит, и скрестила ноги в ожидании. — Кто умер?

Они переглянулись. Дерьмо. Что-то действительно случилось.

Леон потер затылок. — Вас видели, — выпалил он быстро, словно срывая пластырь. — Сегодня вечером, на холме перед святилищем.

Я покачала головой, не понимая, к чему такая осторожность. — И?

Они снова переглянулись и тут же отвели глаза, словно пытаясь решить, чья очередь объяснять мне, почему их так глубоко задел поцелуй с товарищем. Нашим наставникам никогда не было дела до того, что мы творим в свободное время. Нас учили так, чтобы мы все осознавали: любые отношения, которые у нас могут возникнуть, всегда будут вторичны.

Первым делом — миссия. Орден. Вороны. И Алекс, и я это понимали. Я не видела ничего плохого в том, чтобы обменяться парой поцелуев, если это ничего не меняло.

Леон хотел что-то сказать, но фыркнул. Элиан открыл рот и замялся. — Мы не говорим, что ты не можешь… Просто… Это твое решение, Лира, но тебе не кажется, что?..

— Тебе не кажется, что ты перешла все границы? — закончил за него Леон чуть громче.

Я скрестила руки на груди, слегка раздраженная. — А вам-то какое дело?

— Никакого, — примирительно ответил Элиан. — На самом деле, никакого. Это твоя жизнь. Ты можешь делать что хочешь, и если он тебе нравится… нам нечего сказать. Просто кажется, что…

— Кажется, будто ты хочешь довести Алекса до гребаного инфаркта, — добавил Леон.

— Да. Не злись, но, может, ты могла бы быть сдержаннее… ради него.

— Что? — Я моргнула. — Ему было всё равно, что нас…

Я не успела ответить, потому что входная дверь распахнулась с неестественной силой. Вошел Алекс, хлопнул дверью так, что петли, должно быть, задрожали, и прошел внутрь, не глядя ни на кого из нас троих. Леону пришлось сделать шаг назад, чтобы тот его не снес.

Я застыла, сбитая с толку и удивленная. Возможно, если бы я подумала немного, всего чуть-чуть, прежде чем говорить, я бы догадалась.

— Да что, черт возьми, с тобой такое? — спросила я, а потом обратилась к остальным: — И что, черт возьми, со всеми вами такое?

Алекс повернулся ко мне с выражением лица, которое я хорошо знала. Он не был похож на того парня, что был со мной недавно. Не осталось ни капли обаяния, ни следа той любезной улыбки и легкой беседы.

И тут меня осенило: он казался другим человеком. Ох, черт.

— А ты как думаешь? — спросил он.

Я молчала, ничего не говорила, потому что только что всё поняла.

Он тоже не стал ждать ответа. Возможно, не хотел меня слышать. Казалось, он не хотел слушать никого. Он выругался, пнул сапоги, которые кто-то оставил в углу — вероятно, Элиан, — и снова вышел из хижины, весь — ярость и разочарование.

Помню, как удивление тут же сменилось гневом, а гнев — эмоцией похуже, более плотной и ужасной, похожей на желчь, которая потекла по горлу и костям. Я почувствовала её на небе, в сладком послевкусии украденного поцелуя — украденного по-настоящему — и почувствовала её потом на кончиках пальцев.

Я даже не знала, кто это был.

Я вдруг поняла, что имели в виду Леон и Элиан.

— Ребята, — позвала я их. Они оба всё еще смотрели на дверь, которая только что снова закрылась. — С кем меня сегодня видели?

— В смысле «с кем»? — переспросил Леон. — Ты же неплохо проводила время, а? — С кем? — настояла я серьезнее.

Элиан вздохнул и подошел к моей кровати. — С Алексом Алии, — прошептал он. — Думаю, его задело именно это: что это был другой Алекс, именно он. Ты ничего ему не должна, если он тебе не нравится, но… думаю, ты сделала ему больно.

Я кивнула. Больше я ничего не смогла сказать. Не думаю, что смогла бы говорить, даже если бы мне было что сказать. Во рту пересохло, в желудке завязался непреодолимый узел…

Алия. Конечно, это был один из парней Алии. Я не знала её лично, но знала, какой была Лира Алия. Знала, какая этика ею управляла — этика, которую, вероятно, привила ей наставница.

В любви и на войне не все средства хороши.

Я понимала это и раньше, но в ту ночь это правило обрело большую силу. Именно тогда я решила, что никогда не переступлю определенные черты, даже ради Ордена.

Еще одна уступка, еще один секрет, который будет принадлежать только мне: лазейка к человеку, которого даже я сама толком не знала и, возможно, никогда не узнаю.