Все потерянные дочери - Паула Гальего

— Да, — отвечает он очень серьезно. — Сошел.

— Кириан, — настаиваю я, потому что мне нужны ответы. — Все в порядке?

Он кивает. — Как только нам удалось подавить атаку Сулеги, мы выдвинулись. Соргинак Агаты выследили тебя, чтобы убедиться, что этот Ворон сказал правду о том, куда тебя везет… и мы пришли за тобой.

Мое сердце пропускает удар. — Мы?

Кириан улыбается. — Нирида, Ева, я… Флот Эгеона, войска Эреи, армия короля Девина из Нумы, ведьмы Лиобе, северные соргинак, ковены Сулеги с Камиллой, ковены Илуна с Агатой, солдаты Арлана… — Его улыбка становится еще шире, а я чувствую, что мне нечем дышать.

— Мы идем на войну. — Как только я доставлю тебя в безопасное место, — подтверждает он. — Моргана понятия не имеет, что вы здесь. — Камилла и Агата скрывают нас. Королевы других ковенов тоже пришли. Их больше, чем я думал… — говорит он задумчиво и, словно чары спадают, напрягается. — Уходим. Прямо сейчас. Время для объяснений будет позже.

— Кириан, — прерываю я его. — Я не могу.

Его взгляд темнеет и снова опускается к новой татуировке, украшающей мои ключицы.

— Что-то подсказывает мне, что дело в этом. — Я хочу воспользоваться преимуществом того, что нахожусь внутри.

Его руки нашли путь под рубашку, и большие пальцы рассеянно выписывают круги на моей спине. — Только ради возможного стратегического преимущества?

— Нет, — признаюсь я и сглатываю. — В Ордене есть люди, Вороны, которых я хочу спасти. Они жертвы, как Ева или я.

— Думаешь, сможешь?

Я думаю о Леоне, о том, что узнала о нем. Думаю о Лоренцо.

— Некоторых — да; для других, возможно, уже слишком поздно. — Я поднимаю на него глаза. — Кириан, всё глубже, чем мы полагали. Всё хуже.

— Что ты имеешь в виду?

Я собираюсь с духом и начинаю рассказывать ему. Рассказываю об Одетт, о похищении детей, о том зове, который она приняла за голос Мари, когда подменила Моргану, говорю о том, что старшие теперь знают, что делает лжекоролева.

Он не отпускает меня всё это время. Я остаюсь в его объятиях и чувствую его руки на своей спине как якорь в этой реальности, надежную опору, на которую можно откинуться, когда тяжесть мира становится невыносимой.

Я задергиваю шторы магией, когда совсем стемнело, и зажигаю свет внутри. Кириан ждет и задает вопросы, пока не понимает всё и не осознает, с чем мы столкнулись.

— Я должен рассказать Еве, — бормочет он задумчиво. — И Нириде. Львы не у руля. — Я не знаю, где Аарон, и наследника, Лэнса, я тоже не видела; но могу выяснить.

Некоторое время назад я начала чувствовать слабость в ногах, изнеможение, заставившее меня навалиться на него еще сильнее, мягко и безвольно; но теперь это ощущение стало острее и настойчивее.

Я беру лицо Кириана в ладони и шепчу: — Прости меня. Я должна это сделать.

Я осторожно провожу рукой по ране, которая уже перестала кровоточить, и снова открываю её своей магией. Кириан наблюдает за мной молча, с тем же доверием, с каким смотрел, когда я чертила ту рану у него за ухом. Кровь снова течет, блестящая, тонкая ниточка жизни.

— Я заключила сделку с Дочерью Мари, — признаюсь я. — Но, думаю, я держу это под контролем. — Ты должна меня ранить? — Волков, — отвечаю я и собираю подушечками пальцев мягкую струйку.

— А если нет? — Я ослабну и умру. — Его руки напрягаются на моей спине. — Всё под контролем, — уверяю я.

— Понимаю. Что ты хочешь делать? — спрашивает он тогда. — Наши капитаны готовы к битве, ведьмы тоже. Есть несколько планов действий. Осталось решить, какой запустить.

— Расскажи мне. Расскажи планы.

Кириан несколько мгновений наблюдает за мной, пристально глядя мне в лицо. Непослушный палец выходит из-под контроля, убирая прядь волос с моего лица. И тогда он начинает говорить.

Мы говорим о войне, обнявшись, не отпуская друг друга, пока ночь опускается на Сирию, и будущее начинает давить на нас своим весом.

Когда он заканчивает, мы замолкаем. — Дай мне три дня.

— Три дня, — повторяет он, и его грудь раздувается от глубокого вдоха. — Ведьмы говорят, что скрывать нас всех стоит им больших сил. Чем дольше мы ждем, тем слабее они будут перед битвой.

— Два дня, — прошу я. — Мне нужно время, чтобы понять, кому можно доверять… и уладить кое-какие дела.

Холодок пробегает по спине, напоминая мотив старинной песни.

— Пусть будет до следующего заката, — торгуется он с легкой улыбкой. Меньше суток. Я вскидываю бровь.

— Это ради магии ведьм или ради тебя?

Он поднимает руку, и его пальцы очерчивают мой профиль. — Ради сохранения ресурсов, — уверяет он, следя глазами за путем, который прокладывают его пальцы, — и немного ради того, чтобы не сойти с ума.

Я смеюсь, но он не улыбается. Я нежно глажу его по лицу. — Хорошо. Дай мне эти часы.

Он вздыхает. — Несколько часов — это много времени, чтобы всё пошло наперекосяк.

А он не знает, что я не могу причинить вред никому из живущих при этом дворе. Я заставляю себя улыбнуться. — Если всё станет плохо, я сбегу.

— Я верю в тебя, — шепчет он мне в висок.

— Несколько часов. А потом?

— Потом будем следовать плану Евы, — отвечаю я. — Передай им это, когда вернешься.

И я рассказываю ему свою идею.

Больше нечего сказать, и в то же время мы почти ничего не сказали. Когда мы заканчиваем, мы остаемся в тишине, зная, что время для нас истекает; по крайней мере, сейчас.

Горько-сладкое чувство поселяется у меня в желудке, пока я жду, что Кириан найдет что-то новое и срочное, что забыл мне сказать, что-то, что потребует еще одного долгого разговора, еще часа в его объятиях. Он этого не делает.

В тишине я кладу голову в изгиб его шеи. — Тебе нужно уходить. — Я знаю.

Снова тишина несет бремя слов, которые я не в силах произнести. Хотел бы я, чтобы тебе не нужно было уходить. Я каждую ночь мечтала увидеть тебя снова. Я люблю тебя больше, чем когда-либо любила кого-то.

— Как ты вошел?

— В твои покои? Через дверь, — отвечает он.

— Кириан.

— Ева мне помогла, — признается он.

— Она ждет снаружи?

— Нет. — Он улыбается. Вероятно, он тоже представляет ворчливую Еву, ждущую в лесу. — Я тоже жил при этом дворе. У меня есть свои способы выйти незамеченным.

— Но я прослежу, чтобы так и было.

Он тяжело вздыхает.

— Сейчас?

— Пока еще ночь.

Кириан поднимает лицо, но шторы задернуты.

— Есть еще пара часов.

Я должна сказать ему «нет», но не делаю этого. Не могу. Мы исчерпываем время до