Княжий венец - Анна Михайлова
- Какой примерный младший сын, – с иронией пробурчал каганчи.
- А что ему еще остается? Он же ничего не знает.
- Мог бы умерить энтузиазм. Отец ненавидит подобное.
- Малик еще слишком юн, чтобы понимать – любовь не заслуживают. Она либо есть – либо нет, - произнесла Тамирис, заставив Джанибека вздрогнуть.
Через некоторое время, когда перед центральными воротами выстроилась не менее пятидесяти воинов личной гвардии кагана, показался он сам, на высоком иссиня-черном жеребце, с украшенной золотом сбруей. Роскошные одежды развевались на ветру, пламенея на фоне войска. Надменное лицо ничего не выражало. Рядом гарцевал растерянный Маликсар, несколько особо приближенных военачальников и чуть поодаль – глашатай. Не самому же правителю глотку драть?
Глашатай подобострастно склонился перед конем правителя, выслушал его слова и отбежав на три шага вперед, закричал зычным голосом.
- Величайший и могущественный каган Валористана приветствует Миргород и его правителя Велеслава! А также требует, чтобы его дети проявили должное уважение – явились к отцу и сели у его ног.
- Сапоги вымыть некому, - пробурчала уважительная дочь.
- Мири! – хмыкнул уголком рта Джанибек.
- Скажи еще, что не подумал тоже самое.
Переглянувшись с волхвом, князь чуть свесился с городских стен.
- И я приветствую валорского кагана. Отчего же не зайдешь и переломишь со мной хлеб-соль? Почто войско под стенами моими стоит?
- Каган ждет своих детей! Они должны явиться пред его светлые очи! – проигнорировав реплику, упрямо прокричал глашатай.
- Он хочет лишить нас рычага давления, - негромко произнесла Яра, - пока его дети в городе – он не будет нападать.
- Скорее наоборот, - мотнул головой Драгомир, - если мы их не выпустим – это будет поводом атаковать город.
- У нас нет повода их держать. Они не пленники, - Велеслав замолчал, стискивая рукоять меча. Ему до зубовного скрипа не хотелось отпускать свою Тамирис. Может сторговаться и отпустить только Джанибека? Так на это сам каган не пойдет. Виданное ли дело – девку пленницей держать? Хоть в мешке под потолком ее подвесь, все одно – обесчещенная будет. А такого своей суженой он не желал. Но отпустить ее?! Сейчас, когда каган такие выкрутасы устраивает! Не сделает ли худого, чтоб отомстить за отцовскую досаду?
Понимая, как сейчас нелегко князю, Тамирис подошла и встала позади него. Осторожно положила ладони на широкие плечи, чувствуя, как холодят из-под плаща мелкие изгибы кольчуги. Мужчина мгновенно обернулся.
- Не переживай, - мягко прошептала она, - ничего он нам плохого не сделает. Это просто демонстрация власти.
- Нет у него тут власти. А осаду мы любую выдержим, - низкий тягучий голос ее мужчины пробирал до мурашек.
- Знаю. Но не стоит рисковать жизнями твоих жителей.
- Я не хочу рисковать тобой, - нехотя признался он.
- Нет никакого риска. Он все же наш отец. К тому же – ты знаешь, как я могу за себя постоять, – она почти невесомо прошлась пальцами по крепкой шее. Успокаивая и умирая от желания коснуться его кожи губами.
- Пообещай, что с тобой ничего не случится! – князь повернулся и взял ее лицо в ладони. В потемневших синих глазах горела тревога.
- Я буду тебя ждать. А любой, кто посмеет меня коснуться – пожалеет.
- Смотрю на тебя и уже тоскую! – склонился и накрыл сладкие губы поцелуем. Пил ее дыхание, ее нежность, ее готовность отдать всю себя без остатка.
Шагнул было к ним возмущенный Джанибек, но на пути встала Яра. Молча отрицательно мотнула головой и пободавшись взглядами, отступил каганчи. Кожей почувствовал решимость воительницы защищать влюбленных. Лучше других понимала она, как резко и неожиданно жизнь повернуться может. И неизвестно когда эти двое вновь целовать друг друга смогут. В очередной раз Джанибек позавидовал тому, как миргородцы друг за друга стоят.
Нехотя прервал Велеслав поцелуй, практически с кожей отдирая себя от своей женщины.
- Люблю тебя, слышишь? – пророкотал он, глядя в фиалковые глаза.
- И я тебя люблю. Выше неба и звезд.
- Что бы тебе не говорили, я за тобой приду. И никто меня не остановит ни война, ни мор, ни глад.
- Я буду ждать, и скучать.
- Береги себя, любимая, - он порывисто прижал ее к себе, стараясь чтобы кольчуга не оцарапала нежное лицо. – для меня береги!
- Буду. И я верю в тебя, Леслав. Отец любит злить – не поддавайся. Мы с Джаником тоже будем с ним говорить. Он уступит, - она чуть отодвинулась и лукаво посмотрела в глаза, - мы – русские, не сдаемся, да?
- Ах ты ж зараза! – расхохотался князь, - конечно не сдаемся. Особливо, когда цель такая, как ты.
Яра нехотя пропустила угрюмого Джанибека.
- Хватит уже. Пойдем, Мири. Мы должны вернуться к отцу.
Она согласно кивает, и, смущаясь, сама быстро чмокает князя в губы.
- Я буду ждать тебя, мой единственный. А если отец заупрямится – приду за тобой сама.
- Все хорошо будет. Ступай, свет мой. И ничего не бойся.
Яра с воеводой, как и было обговорено ранее, провожают брата с сестрой к лестнице вниз.
Князь поворачивается к краю стены и вновь свешивается.
- Мы чтим законы гостеприимства! Твои дети, каган, были в Миргороде дорогими гостями. И по твоему требованию возвращаются к тебе с богатыми дарами.
Правитель высокомерно кивает, кривая улыбка трогает узкие губы. Он и не ожидал ничего другого. Страх перед его армией слишком велик, чтобы ему посмели перечить. Ничтожные людишки! Пыль под копытами его коня. Он - властелин мира и никто...
Драгомир, которого выдают лишь насмешливые глаза, делает еле заметные движения пальцами и шепчет наговор. В это же мгновение разверзаются хляби небесные, накрывая кагана и его свиту стеной дождя. В секунду дорогие одежды оказываются насквозь мокрыми, паникующие от небесного грохота и молний лошади начинают бестолково метаться, копыта скользят на вспученной земле.
Ругаясь на чем свет стоит, каган неуклюже разворачивает коня и скачет к своему лагерю. Мокрая одежда противно хлюпает на пронизывающем ветру. Младший сын и личная гвардия уносятся вслед за ним, поднимая еще больше грязи. Пеший глашатай, неожиданно оставшись в одиночестве, неловко поскальзывается и шлепается дорогим халатом в лужу. Барахтаясь, пытается встать, но раз за разом ноги разъезжаются на скользкой земле.
