Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл - Айлин Лин
Видимо, барон Тобиас любил рыбачить. Представила его с удочкой на берегу реки. Мирная картина. Жаль, что его жизнь повернулась иначе, надеюсь, ещё не поздно всё исправить.
Нагруженная добычей, как вьючный мул, кряхтя, спустилась обратно. Уже у себя в каморке разложила находки на лавке и залюбовалась. Никогда бы не подумала, что подобное старьё будет так меня радовать, вызывая улыбку на губах.
Итак, теперь у меня есть посуда, более-менее приличная одежда, правда, требующая починки, и снасти для рыбалки. Неплохо. Я знаю, куда идти, Энни подробно описала всё, что есть в округе.
Переодевшись в безразмерное платье, что лежало у меня в сундуке и было охарактеризовано Энни, как наряд для походов в лес, повязала платок на голову. После чего убрала в котелок нож, узелок с солью и ложку. Подхватила рыболовные принадлежности и отправилась на промысел.
Лес встретил меня тишиной и свежестью. Роса ещё не высохла, трава холодила икры. Я шла по едва заметной тропинке, внимательно глядя по сторонам. Моя цель – грибы. И вскоре я их нашла: сначала попались сыроежки с яркими шляпками, потом несколько подберёзовиков. А под старой елью обнаружился самый настоящий клад – семейство белых.
Складывала добычу в котелок, мысленно представляя, как буду всё это богатство жарить на костре. Эх, масло не хватает, впрочем, и без него сойдёт, главное – горячая еда.
Не прошло и получаса, как я вышла к узкой речушке. Вода бежала по камням, образуя небольшие заводи и перекаты. Присела на корточки у поваленного дерева, начала ворошить палкой прелую листву, копнула глубже. Черви нашлись быстро: жирные, розовые, извивающиеся. Нашла место, где течение было спокойнее, а глубина больше. Насадила червя, забросила снасть и устроилась на замшелом камне.
Ждать пришлось недолго. «Леска» дёрнулась, натянулась. Я подсекла, и на берегу забилась небольшая серебристая рыбка. Плотвичка, кажется. За ней последовали ещё две такие же и один приличный окунь с яркими плавниками.
– Ну что, красавец, на уху пойдёшь, – сказала ему, укладывая добычу в котелок поверх грибов.
Во дворе, подальше от дома, соорудила очаг из камней и пошла за дровами.
– Можно взять немного дров? – спросила я у Джона, как раз выходившего из сарайки. – И чем поджечь, если есть?
Он молча кивнул на небольшую поленницу и достал из кармана огниво с кремнём.
– Миледи, а давайте я вам подсоблю, не дело хозяйке такой работой заниматься, – вдруг предложил он, и я не стала отказываться.
Мужчина прошёл со мной к моему импровизированному очагу, настругал щепок для растопки, сложил их шалашиком. Несколько ударов огнивом и искры посыпались на сухую бересту. Задымилось, затлело… Он осторожно раздул пламя, подложил ещё щепочек. Огонёк побежал по дереву, набирая силу. После помог мне соорудить треногу, подвесить котелок и даже воду принёс. А я занялась рыбой.
Вскоре по округе полетели дивные ароматы готовящейся ухи с грибами.
– Аж слюнки потекли, – сглотнул Джон.
– Угощайся, – предложила я, помешивая варево своей ложкой.
Он покачал головой, отвёл глаза:
– Спасибо, миледи, но не стоит. Вдруг кто увидит, леди Дарена и так на нас косится, как бы чего не вышло.
Мы помолчали. Огонь потрескивал, дым уносило в сторону, где-то вдалеке застучал дятел.
– В лесу будьте осторожнее, – вдруг предупредил старик. – Там иногда лихой люд шастает, отчаявшийся, на всё готовый.
– Спасибо, буду осторожнее, – напряглась я, не подумав о подобной опасности.
Джон кивнул и, не говоря больше ни слова, пошаркал прочь в сторону хозяйственных построек. Поглядев ему вслед, вернулась к своему то ли обеду, то ли ужину.
Я ела суп прямо из котелка, обжигаясь и причмокивая от удовольствия. После сырых овощей горячая еда казалась пиршеством богов!
Сытая и довольная собой, прибрала следы трапезы, потушила костёр. Котелок с остатками еды взяла с собой, доем попозже. Страшно хотелось пить, и я направилась в сторону огорода, туда, где стоял колодец. Шагая мимо главного входа в особняк, услышала истошный крик. За ним ещё один, пронзительнее. Нахмурилась, внутренне напрягшись, быстро поставила тару на землю и метнулась в дом.
Едва переступила порог, как вой повторился, продирая до мозга костей.
– О-о-о! Горе нам, горе! – завывала, что есть мочи Дарена. – Любимый мой! Как же мы теперь без тебя?!
Сердце ухнуло куда-то вниз, в желудке образовалась ледяная пустота.
Нет. Только не это. Только не сейчас, когда жизнь заиграла новыми красками и я начала строить планы…
Глава 8. Завещание
Слова Дарены всё ещё звенели в ушах, когда я, отбросив всякую осторожность, бросилась вверх по лестнице. Ноги сами несли меня к покоям барона, сердце колотилось не от физической нагрузки, а от отчаянной надежды, что это ошибка, что он ещё дышит, что ещё не поздно…
Дверь в спальню была приоткрыта. Я влетела туда, не постучавшись, и чуть не сбила с ног миссис Крейн. Старуха на удивление шустро для своего возраста вскочила со стула и раскинула руки, перекрывая мне дорогу к отцу.
– Нельзя! – прошамкала она полубеззубым ртом, её морщинистое лицо исказилось в жуткой гримасе. – Леди Дарена строго-настрого велела никого не пускать! Особенно вас!
Я остановилась, тяжело дыша. Посмотрела на сиделку. Не мигая. Так, как смотрела на подчинённых, плохо выполнивших задачу.
– Прочь, – не сказала, прошипела я.
Не знаю, что старуха увидела в моих глазах, но, вздрогнув, попятилась в сторону. Её руки опустились вдоль тела, и она, бормоча что-то неразборчивое себе под нос, отвернулась.
– Вот и умница, – кивнула я и решительно прошла к кровати.
Барон лежал неподвижно под тяжёлым покрывалом. Даже в смерти его лицо сохранило следы долгих страданий. Жёлтая, словно пергамент, кожа туго натянулась на скулах, щёки запали, закрытые глаза глубоко ушли в глазницы. Редкие седые волосы прилипли к черепу. Сейчас он выглядел ещё хуже, чем прошедшей ночью, словно Костлявая хотела показать, как сильно страдал этот некогда полный энергии человек.
Дрожащей рукой я прикоснулась к его запястью, ища пульс. Кожа была холодной, восковой на ощупь. Никакого движения, никакого тепла. Я приложила ухо к его груди и тоже тишина.
Он действительно был мёртв.
Я опустилась на колени рядом с ложем, всё ещё сжимая безжизненную ладонь. В горле встал ком, глаза защипало от непрошеных слёз. Не успела. Всего несколько часов… Если бы я пришла
