Она и зверь. Том 2 - Maginot

– Ты правда учила сэра Хиссена?

– Да, – коротко ответила она.

– Но сэр Хиссен же намного старше тебя! – воскликнул Артур, и глаза его заблестели от удивления. – А вчера, когда мы сражались, он был просто невероятно силен!

Астина, не отвечая, искоса взглянула на него. Артур смотрел на нее с явным недоверием, ожидая объяснений.

– В обучении возраст неважен, – заявил Хиссен, вступаясь за Астину.

Его лицо лучилось от восхищения своей наставницей. Стоило заговорить о госпоже, и Хиссен неизменно приходил в щенячий восторг, словно мальчишка, хвастающийся своим сокровищем. Во времена службы в графском поместье Лете он не мог никому рассказать о мастерстве Астины в фехтовании. Это было тайной, скрытой даже от ее родителей, графа и графини, и уж тем более от учеников-рыцарей, которых она затмевала своим талантом. Теперь же, когда все больше людей узнавало о ее величии, Хиссен чувствовал почти отеческое удовлетворение.

Когда он вмешался в разговор, Астина поняла, что замять щекотливый вопрос не удастся. С неохотой она ответила:

– Хиссен был талантлив, поэтому я могла его обучать.

Казалось, для всех скрытый смысл ее слов был очевиден: «У тебя, Артур, таланта нет, так что перестань так смотреть». Она поспешила сразу очертить границу, чтобы юнец не вздумал просить о поединке. Нянчиться с кузеном мужа она не собиралась.

Однако Артур не уловил скрытого смысла, поэтому в недоумении спросил:

– Ты же моя ровесница! Во сколько лет ты начала тренировать Хиссена?

На этот вопрос отвечать было нельзя. Как признаться, что десятилетний ребенок обучал двадцатитрехлетнего рыцаря? Астина уже открыла было рот, чтобы сменить тему, но Хиссен снова влез в разговор, сияя нездоровым энтузиазмом:

– Аж в десять лет! Хоть ростом и была мала, но как точно держала меч! Сил не хватало, чтобы орудовать настоящим клинком, но ее врожденная интуиция и чутье в фехтовании были непревзойденными.

Тогда Астина учила Хиссена на словах, а не в реальном бою – их разница в росте и силе не оставляла выбора. Астина указывала на ошибки в его стойке, движениях, дыхании. Однажды Хиссен, посмеиваясь, бросил ей вызов:

– Если сумеешь меня хоть раз ударить, я признаю твое мастерство.

Астина вызов приняла, но хоть ее атаки и были точны, они не могли нанести ему серьезного урона. И все же в каждом ее движении, в каждом совете читалось чистое мастерство.

В результате Хиссену пришлось терпеть непроходящий зуд. Удары, может, и были легкими, но места, пораженные деревянным мечом юной эрцгерцогини, чесались невероятно. В памяти Астины всплыла картинка, как она, десятилетняя, носилась и прыгала вокруг него. Она поморщилась.

– В то время у меня были лишь теоретические знания, – поправила она Хиссена.

– Да что вы! – яро возразил он, словно ее слова были абсурдны. – Загвоздка была лишь в телосложении, но вы превосходили меня во всем остальном!

– Хиссен… – Астина попыталась остановить болтливого подопечного, бросив на него предостерегающий взгляд.

Но тот, не замечая своей оплошности, поднял большой палец. Его лицо светилось восхищением, и упрекнуть этого простодушного человека было решительно невозможно. Астина схватилась за голову, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. И на эту болтовню они тратят драгоценное время?

– Настоящий гений, – выдохнул Артур с восхищением, но в его глазах мелькнуло разочарование.

Астина покачала головой.

– Россказни Хиссена нужно изначально делить на два, – отрезала она.

– Но факт остается фактом, – не унимался Артур, – такой рыцарь, как сэр Хиссен, называет тебя своим учителем. Мы с тобой ровесники, а ты при этом, выходит, учитель моего учителя!

Его голос дрогнул, а лицо помрачнело еще больше. Еще вчера, когда Астина без труда одолела его в поединке и передала Хиссену, Артур верил, что упорным трудом достигнет ее уровня мастерства. Он решил, что Хиссен, прибывший с эрцгерцогиней из ее родных краев, и есть ее учитель фехтования. Что это и стало причиной, почему она поручила его этому человеку.

В схватке Хиссен показал мастерство такого уровня, с каким Артуру еще не приходилось сталкиваться. Неудивительно, что он стал самым молодым командиром рыцарей в доме графа Лете. Юный фехтовальщик горел желанием сравняться по силе не только с Астиной, но и с наставником.

Но сегодняшний разговор становился все более и более странным. Хиссен то и дело называл Астину своим мастером, теперь же выяснилось, что она учила его с самого детства!

Тогда насколько же сильна нынешняя Астина?

Правда, открывшаяся Артуру, не укладывалась в голове. Перед глазами юноши всплыл образ эрцгерцогини, победившей его без малейших усилий, и он пробормотал, словно пытаясь хоть как-то осознать происходящее:

– Действительно, гении на другом уровне…

Астина мысленно покачала головой.

«Напрасно он себя сравнивает», – подумала она в смятении. Конечно, будучи Мартиной, она считалась редким гением, но не настолько, чтобы с десяти лет обучать взрослых рыцарей. Ее нынешние успехи оттачивались десятилетиями – мастерство, которым она владела, принадлежало не одной лишь Астине. Оно было отголоском другой жизни, другой судьбы.

Она испытала странное чувство, глядя в обычно горящие дерзостью, но теперь потухшие глаза подавленного Артура. Видимо, пришло время повторить слова, которые она когда-то говорила маленькой Канне.

«Не разочаровывайся в себе так рано. Даже я буду проверять себя на прочность до последнего вздоха».

Тогда, отказавшись от пережитого императрицей и пытаясь жить простой жизнью одной лишь Астины, она училась сдерживать себя и избавляться от привычек прошлого.

Она посмотрела на Артура, чья растерянность была почти осязаемой, и твердо сказала:

– Не разочаровывайся в себе. Мои достижения никак не преуменьшают твоих успехов.

– Но… – начал было Артур, пытаясь возразить.

Астина прервала его:

– Сравнивать себя ты должен лишь с самим собой.

Эти слова, словно эхо, вернулись из прошлого. Оуэн, ее мать, часто повторяла их, когда Мартина, стиснув зубы, билась на тренировках до полного изнеможения, стремясь превзойти свою наставницу. Пускай Мартина и сама уже на тот момент была учителем, но начинала сомневаться в своих силах, постоянно проигрывая матери. Оуэн же, глядя на дочь, жаждущую победы до зубовного скрежета, лишь улыбалась. Она была великим учителем – в тридцать она передала дочери мудрость, которую Астина смогла осознать лишь после шестидесяти лет жизни.

– Поэтому гордись собой чаще, – добавила Астина, глядя на Артура.

Ему же, привыкшему нести наказание за свою дерзость, стало неловко: та, перед кем он вел себя так бесцеремонно, только что дала ему искренний совет. Наполовину благодарный, наполовину смущенный, он шмыгнул носом и пробормотал:

– Спасибо за поддержку… Но почему ты так странно говоришь? Как старик какой-то…

Астина промолчала и лишь слегка нахмурилась, в то время как