Разрушение кокона - Тан Ци

Вот такой была Чан И.

Семьсот-восемьсот лет минуло с тех пор. Оказывается, он еще многое помнил. Третий принц потер виски.

Когда Тянь Бу служила во дворце Изначального предела, располагавшегося на Тридцать шестом небе, во всем дворце не было более толковой небожительницы, чем она. Спустившись вслед за своим господином в мир смертных, она хоть и утратила магию, что сделало большую часть работы крайне неудобной, но все же оставалась такой же внимательной и надежной помощницей, что и во дворце Изначального предела.

Только заметив издалека, как отмокавший в горячем источнике Лянь Сун потряс кувшином, Тянь Бу тут же догадалась, что он весь его выпил и явно в настроении выпить еще. Она немедленно подхватила второй предусмотрительно разогретый на маленькой печи кувшин с вином и поспешила с ним к своему господину. Ветер трепал уголок ее юбки.

Осторожно поставив кувшин на край горячего источника, Тянь Бу вдруг услышала, как господин спросил у нее:

– К слову, разве тебе не кажется, что характером Яньлань несколько отличается от Чан И?

Тянь Бу на мгновение задумалась, а потом медленно ответила:

– Принцесса Яньлань – перерождение бусины духа повелительницы цветов Чан И. Поскольку она выросла в мире смертных и большей частью утратила воспоминания о своей жизни на Небесах или в Южной пустоши, некоторые изменения в характере неизбежны.

Помолчав, она осторожно спросила:

– Ваше высочество… жалеет об этом?

И увидела, как Лянь Сун, откинувшись на край источника, прикрыл глаза.

– Жалею.

Глава 3

После того дня, когда Чэн Юй и Хуа Фэйу задумали ходить к небольшой переправе одалживать зонтики, дождь пролил еще несколько дней не переставая, из-за чего девушки ходили эти самые несколько дней ко все той же небольшой переправе одалживать все те же зонтики.

Однако обе оказались великодушны и в великодушии своем позабыли сообщить всем приглянувшимся Хуа Фэйу господам-ученым, куда тем стоит нести одолженные зонтики. Так что в итоге зонт с невысоким слугой вернул только третий господин Лянь, и, сколько бы они ни ждали, никто другой не спешил завязать с Хуа Фэйу зонтико-возвращательные отношения.

Девушки сильно расстроились, но Хуа Фэйу сильнее всего – она потратила деньги на покупку зонтиков.

Впрочем, по городу с тех пор распространились слухи о том, что во время дождя у небольшой переправы появляется девушка, ликом подобная небожительнице, которая одаривает прохожих зонтиками.

Даос, расположившийся с лотком у храма бога города, очень правдоподобно назвал ту деву богиней зонтиков.

Землевладелец Ли-младший из Сливового переулка, облагодетельствованный богиней зонтиков, собственно, зонтиком, через несколько дней пожертвовал средства на возведение храма, где вдобавок установили позолоченную статую милостивой девы, о чем тут же с одобрением заговорили по всему городу.

Жаль, что Хуа Фэйу все эти дни была так подавлена, что не выходила из дома и не принимала гостей, отчего и не узнала, что ее возвели в ранг богини зонтиков.

Однажды, когда они уже оправились от неудачи, Хуа Фэйу отвела Чэн Юй в храм Лунного Старца испросить о браке. Заметив, что рядом с храмом возвышается новый храм некой богини зонтиков, Хуа Фэйу еще подумала, что у Лунного старца появился страж учения, помогавший юношам и девушкам благодаря зонтику обрести любовь. Ей даже мысли в голову не пришло, что защитник буддийского учения при даосском боге выглядит как минимум странновато. Без лишних слов она, утянув за собой Чэн Юй, вбежала в храм, бухнулась на колени и отбила десять поклонов.

А Чэн Юй… Чэн Юй в том году было уже чуть больше четырнадцати – возраст крайней самонадеянности и крайне смутного же самоосознания. Она думала, что в этом огромном мире ей все по плечу, однако не справилась даже с таким пустяком, как выдать Хуа Фэйу замуж. Как княжна могла признать поражение?

Она вновь затворила двери и углубилась в книжки. Спустя пятнадцать дней девушка снова принялась подавать Хуа Фэйу идеи. Например, отплатить ученому за добро, как это сделала дух оленя Хуа Гуцзы[33]. Или, следуя примеру какой-то небесной девы, спуститься к реке и подождать, пока пастух украдет ее одежду, после чего оба заживут долго и счастливо[34] и так далее и тому подобное.

Но найти суженого Хуа Фэйу оказалось не так-то просто. Они перепробовали все идеи, но ни одна не сработала. Вот так, вся в заботах о подруге, Чэн Юй, сама того не заметив, перешагнула порог своего пятнадцатилетия.

Согласно предписанию наставника государства Су Цзи, как только княжна Хунъюй переживет свой пятнадцатый день рождения, необходимость оставаться в пагоде Десяти цветов отпадет сама собой. Отныне она могла творить что хочет: хочет сорвать луну с небес – пусть рвет, хочет ловить черепах на дне любого из пяти океанов – пусть ловит. Лишь бы хватило способностей.

Повзрослев на год, Чэн Юй по-новому взглянула на жизнь. Она не могла не признать, что с ее нынешними талантами ей будет сложно помочь Хуа Фэйу на пути к замужеству. Поэтому уже на следующий день после своего пятнадцатилетия она, наконец получившая возможность покинуть Пинъань, оставила Хуа Фэйу двадцать сомнительных книженций про любовь всяких необычайных существ и без зазрения совести вместе с Чжу Цзинем и Ли Сян отправилась повидать мир на юге, в Личуань.

В Личуане она прожила полтора года. Из Пинъаня уезжала юная девочка, возвратилась же шестнадцатилетняя молодая девушка.

Вернувшись в столицу, Чэн Юй первым делом решила запастись деньгами, чтобы навестить Хуа Фэйу в доме Драгоценных камений. Как она и ожидала, цветочный дух ни на миг не изменила своему упрямству. Они не виделись чуть больше года, а та все еще упорно искала самую настоящую искреннюю любовь.

В последнюю четверть часа Козы небо было пасмурным, солнце едва угадывалось за тучами. Яо Хуан с мальвой заняли большую часть квадратного стола. Зажатая между ними на уголке стола Чэн Юй пила чай.

После долгой разлуки более чем в год Хуа Фэйу, только заслышав голос княжны снаружи, так и выскочила к ней, второпях смяв задники у туфель.

Чэн Юй подумала, что волнение Хуа Фэйу – верное подтверждение тому, какие они хорошие с этим цветочком друзья.

Хуа Фэйу бросилась к ней в ноги, в ее прекрасных глазах стояли слезы.

– Друг мой! Наконец вы вернулись! Я вас так ждала, так