Запечатлённые - Велл Матрикс

Мартин тоже ненавидел Тео. За то, что тот — кадхаи, а он — всего лишь человек. Да, принятый в Род, одаренный, насколько это могут обеспечить деньги и возможности отца, но — только человек, и этого не изменить. Как бы ни любили и не баловали его родители, ему никогда не встать во главе Рода. И однажды его будущее окажется в руках брата, ненавидящего его.

К сожалению, понимание этого пришло к Мартину слишком поздно, когда отношения с Тео были уже безнадежно испорчены. Поэтому он не упускал случая уколоть брата, зная, что тот все равно однажды за все отыграется. И не имеет значения, сколько этого всего было.

Теодор понимал мотивы брата, но ему от этого легче не становилось. Он любил Оливию и хотел Кассандру, и в этом состоянии застрял на ближайший год. Со смертью запечатленной он освободится, но как дожить до ее смерти?

Как же не вовремя она ему подвернулась… будь он старше, возможно, было бы легче.

Если бы не визит брата, Тео непременно встретился бы с Оливией. Но Мартину удалось его пристыдить, и Тео ограничился перепиской. Он опасался, что Оливия начнет расспрашивать о том, как все прошло, но к его удивлению, сообщения девушки были нежными и совершенно не касались запечатленной.

И ему стало легче.

Оливия — настоящее чудо, награда ему за все страдания. Искренняя, любящая, она не станет попрекать его запечатленной, поможет ему со всем справиться, и больше он никогда не причинит ей боли.

Но, если Оливия страдает, запечатленная должна страдать тоже.

Именно с этой мыслью он возвращался в лесной домик.

Ему казалось, он увидит ее сломленной и измученной.

Несчастной.

Но девчонка выглядела до неприличия бодрой и его появление встретила в штыки. Каково же было его удивление, когда он понял, насколько она наивна в вопросе секса. Не просто девственница — ребенок невинный… и это в полные восемнадцать лет!

Наивная-то наивная, но до чего наглая. Не успел он появиться, начались требования, словно это он ей что-то должен, а не она тут пленница. Но стоило признать, требования были вполне обоснованы.

Вот только разговаривать с девчонкой не следовало, да и желание в ее присутствии кружило голову все сильнее. Поэтому он торопливо использовал зелье, слабо удивившись ее отказу.

Разве ей не хотелось забыть то, что он с ней делает?

Впрочем, он не собирался становиться насильником. Ему никогда не приходилось принуждать, девушки прыгали в его постель добровольно — и всегда получали удовольствие. Не от секса так от денег. С его внешностью и состоянием Тео всегда был желанен девушкам.

Конечно, он понимал, что будь у его запечатленной выбор, она бы ему отказала, но выбора он ей не оставил. Потому что и у него выбора не было. Только вызвать в ней ответное желание, столь же сильное, как его собственное — и ему хватало для этого опыта и умения. Это было особенным удовольствием, наблюдать, как его запечатленная погружается в пылающую страсть. Вот только он не должен получать удовольствие с ней. Не имеет права. Это будет изменой… а потому надо остановиться.

Это было жестоко — оставлять ее, не дав достигнуть пика, но только так он мог наказать запечатленную за то, что она натворила. За то, что привязала его к себе. За то удовольствие, что он получает с ней, не в силах бороться со своими желаниями.

За то, что изменяет Оливии.

Тео никогда не думал, что может возненавидеть собственную природу кадхаи. Одно утешало — ничего из этого он не вспомнит.

Уходя от запечатленной, он мрачно размышлял, что с удовольствием поменялся бы с Мартином местами, лишь бы только не приходить сюда снова.

У самых ворот на него накинулись псы. Они напрыгивали на него, пытались лизнуть, бешено виляли хвостами. Невольно Тео рассмеялся, отбиваясь от ласки скучавших собак. А затем замер.

— Я идиот, — пробормотал он и потащил собак к будкам, сажать на цепь.

Домик, где предстояло несколько месяцев прожить запечатленной, находился в глухом лесу, в котором водились дикие звери, в том числе — хищные. Разумеется, он не мог снабдить пленницу оружием, которое она могла использовать как против него, так и против себя. Поэтому оставил тут собак, для ее же безопасности. И вместо того, чтобы познакомить их с новой хозяйкой, оставил на свободном выгуле.

А в доме нет воды. И запечатленная сутки не могла добраться до колодца.

Конечно, Тео не собирался облегчать жизнь запечатленной, но причинять вред ее здоровью не планировал. Все-таки она должна родить ему здорового наследника. Просто он совершенно забыл о собаках.

По-хорошему следовало бы познакомить девчонку с псами, но возвращаться в дом не хотелось. То есть хотелось слишком сильно, и Тео боялся не справиться с искушением. Поэтому решил отложить знакомство до завтра и просто оставить собак на цепи.

Дома он первым делом полез в каталог модного магазина. Обращаться к родителям девчонки он не собирался, но ее аргументы по поводу требуемого принял. Ему действительно стоило бы позволить ей собрать вещи.

Тео умел признавать свои ошибки. И погрузился в покупки. Это оказалось неожиданно интересно, выбирать одежду для девушки. Он помнил ее параметры и без проблем мог прикинуть, как на ней будет смотреться та или иная модель. Платья, блузки, брюки, нижнее белье… много нижнего белья. А еще ночные сорочки, домашние халаты, теплые вещи на все случаи жизни. Обувь, даже шарфы и шапки. Опомнился Тео, только когда ему напомнили об ужине. И озадаченно переключился на корзину, где обнаружилось не меньше сотни наименований. Выбирать из уже выбранного было лень, он оплатил весь заказ, купил сумку и фонарь и отправился ужинать.

В детстве Тео не решался игнорировать семейные встречи за столом, но теперь старательно их избегал. Поэтому и не торопился, чтобы поужинать в одиночестве.

Но в обеденной его ждала Грация.

В целом Теодор понимал отца. Грация была ослепительно красива, хорошо воспитана и умна, принадлежала знатной семье и никогда не теряла достоинства. Великолепная королева рода Вайнхаи. Но Тео знал, какой нежной и любящей может быть эта красивая и холодная женщина — она никогда не прятала любовь к родному сыну. Было время, когда Тео мечтал, чтобы и к нему она относилась так же. Но эти мечты давно умерли, и в его жизни Грация больше не принимала никакого участия. Тем страннее было обнаружить ее здесь.

— Ты что-то хотела? — удивился он.

— Только узнать, как ты поживаешь, — она