Все потерянные дочери - Паула Гальего

Он дарит ей плутовскую улыбку, такую человеческую, и всё же я мгновенно понимаю, что он не может быть человеком. Это вовсе не человеческая улыбка.

Это они. Я знаю это нутром, кровью, бегущей по венам, и своей магией, которая также является их магией.

Мари. Гауэко.

А она сказала мне, что принадлежит всем ковенам. Ох, черт.

Я могла бы упасть прямо сейчас.

Тогда Мари смотрит на меня, а затем переводит взгляд на Еву. — Давайте, что вы собирались делать?

Она берет за руку Нириду, которая в шоке, а Гауэко берет руку Кириана, который стоит неподвижно.

И теперь мы шестеро едины. И мы знаем, что должны делать.

Сила вырывается из меня, сырая и грубая, волна, направленная в конкретную точку, к той черте, что отделяет нас от превращения в страшную сказку. Сила Евы тоже, цвета серебра и самых бурных рек. Она сплетается с моей, золотой и черной, и тогда я чувствую это.

Искру, пришедшую оттуда, где стоит Мари, магию белую, но также первобытную и дикую, напоминающую о разъяренном море, о палящем солнце… и разряд, пришедший от Гауэко: темную магию, элегантную, но жестокую, напоминающую о самых далеких звездах, о шторме посреди моря.

Сила исходит от нас обеих прямо навстречу ненасытной мощи деабру. У меня подкашиваются ноги, и Кириан сжимает мою руку крепче. Он не даст мне упасть. Легкие горят, хотя я не кричу, руки дрожат, хотя я просто держу их за руки… и тут я замечаю. Энергия, которой мы противостоим, колеблется, и я вижу проблеск надежды.

Я бросаю всё в эту щель, Ева тоже, она кричит, пока не срывает голос, и я присоединяюсь к ней в последнем оглушительном крике.

Что-то ломается внутри меня, и я знаю в самой глубине души, что если бы Мари и Гауэко не было рядом с нами, это был бы миг нашей смерти.

Но это не так.

Наша магия ударяет в точку на горизонте, и, как от камня, упавшего в воду, круги расходятся по земле, траве, деревьям и солдатам… И жизнь перестает угасать. Солдаты перестают умирать. Земля обретает свой цвет.

Я не осознаю, как отпускаю Еву, но делаю это, потому что внезапно падаю назад.

Руки Кириана подхватывают меня прежде, чем я упаду, и я цепляюсь за него, убеждаясь, что то, что я вижу, реально. Мой голос звучит тоненькой ниточкой: — У нас получилось?

Нирида поддерживает Еву. Она опустилась на землю рядом с ней, и обе созерцают конец эпохи. Теплые руки Кириана прижимают меня к его телу, и я чувствую, что они — единственное, что удерживает меня в реальности.

Никто не отвечает, потому что никто не в силах, и тогда я ищу их.

Они смотрят друг на друга, и между ними есть что-то сильное и хрупкое. То, как они смотрят, эта тоска, эта боль… пробирают до костей.

— Одетт, — зовет меня Кириан, и когда я снова смотрю туда, они уже исчезли. — Одетт, ты в порядке?

Мои пальцы дрожат, когда я провожу ими по его затылку. Вдруг я смотрю на него, смотрю внимательно. У него кровь на щеке, и что-то темное забрызгало шею. Синие глаза прикованы ко мне, и он жив, как и я.

— Я в порядке.

Я поворачиваюсь назад как могу, всё еще в его объятиях. — Ева?

Ева не отвечает, но поднимает руку с земли, чтобы я её увидела, и Нирида улыбается мне.

Меня разбирает смех. Она жива. Мы все живы.

Потом мне хочется плакать.

Вдали всё еще слышен какой-то взрыв, дрожь той атаки, столь свойственной Камилле, когда она разверзает землю. Мы слышим оружие, шум битвы… но многие уже разбежались.

Львы, которые бежали, продолжают бежать, отступая прямо на наши войска, и страха, который они испытывают, достаточно, чтобы некоторые деабру сменили цель своей охоты.

Всё кончено. Война наконец закончилась. И мы свободны.

Кириан прижимает меня к груди, и я кладу голову в изгиб его шеи. — Я люблю тебя, — шепчу я в его кожу.

И он вторит этим словам, слегка наклоняется, берет меня за подбородок двумя пальцами, чтобы приподнять его, и, сказав, что любит меня, дарит поцелуй, который на этот раз на вкус как обещание большего, гораздо большего.

Глава 48

Кириан

Военное положение длится несколько дней.

Дочери Мари перебили почти всех деабру, но некоторые сбежали в хаосе битвы, и хотя мы охотились на них позже, у нас нет способа узнать, остались ли еще. Пока что больше никаких массовых убийств не было, хотя мы начеку.

Война заканчивается, но битвы продолжаются по всем королевствам. Сулеги не восстает. Юма принимает условия своего поражения, и потребуется время, чтобы Земля Волков забыла её предательство.

Эгеон давит с моря и сдерживает солдат на побережье — как в Ликаоне, так и в Бельцибае. Остальных изгоняют через границу с Лиобе, и вскоре вся Земля Волков снова становится свободной.

Тела Аарона и его наследника не найдены; но оба они возглавляли арьергард, который был сметен силой, ими же высвобожденной, и хотя их ищут какое-то время, их считают погибшими.

Хоть он и сражался в последних битвах, Девин не король-воин, и пока его войска остаются развернутыми, он посещает Эрею, чтобы убедиться, что альянс продолжает работать. Судьба короны Королевства Львов теперь в наших руках, но решение еще не принято. Будет много встреч со всеми монархами Земли Волков, прежде чем мы решим, что делать. На данный момент командование у наших сил. Армии Ареамина, Рунтры и Таны участвовали в последних битвах, и не ожидается, что они смогут скоро собраться вновь, но мы не исключаем контратаки. Поэтому войска остаются наготове по всей территории.

Одетт рассказала нам вскоре после последней битвы, что означала корона, которую дала ей Агата.

Сначала Ева разразилась долгим и пронзительным смехом. Потом несколько дней ругалась каждый раз, когда вспоминала об этом.

Я присутствовал при том моменте, когда Одетт встретилась с Агатой, чтобы вернуть корону. Королева сказала, что понимает, когда Одетт заверила её, что не хочет править и не представляет себя лидером ковена, но корону назад не приняла.

— Теперь, когда всё закончилось, ты вернешься в Илун? Придешь в свой ковен? Одетт взглянула на меня на мгновение.

— Нет. — Она взяла меня за руку. — Но я хотела бы навестить его, поучиться у вас, потренироваться… и чтобы вы рассказали мне о моей семье.

Агата улыбнулась ей и сказала, что двери ковена всегда будут открыты для неё. — Корона