Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

И вот беда: он вытягивает правую ногу, собираясь ударить по мотоциклу Хайдеса. Я вскакиваю. Аполлон повторяет мой порыв и встаёт у меня на пути.

— Подожди.

— Аполлон, сам же учил меня драться. Хочешь проверить на себе, насколько хорошо?

Не отрывая взгляда от трассы, его губы чуть поднимаются в улыбке:

— Может, в другой раз, Хейвен. — И, не дав мне возразить, показывает вперёд.

Я следую за его жестом. Арес уже поравнялся с Хайдесом, тянется, чтобы толкнуть его ногой. Хайдес ждёт. Провоцирует. Арес ведётся, конечно — в этом весь он. И как раз в тот миг, когда я готова сорваться в истерику, Хайдес тормозит.

Резко, опасно. Мотоцикл чуть не складывается, но он спрыгивает до того, как рухнуть вместе с ним. Арес, сбитый с толку этим манёвром, пролетает вперёд и вылетает с трассы. Он тоже тормозит и, чтобы не врезаться, падает набок. Катится по траве, сжимая руки на груди, и остаётся лежать. Лицо — в нашу сторону. Он смотрит на Хайдеса.

А тот снова запрыгивает на мотоцикл и трогается. Проезжает мимо Ареса, всё ещё лежащего на земле, нарочно медленно — просто чтобы добить его.

Финиш.

Он победил.

Вот так. Просто правильной тормозной в нужный момент.

Срывает с себя шлем, и его взгляд сразу находит мой. Я чувствую это — и когда он улыбается, радостно и немного нахально, у меня перехватывает дыхание. Указательным пальцем он зовёт меня к себе, и Аполон сразу отпускает, ликуя вместе с остальными.

Я бегу к Хайдесу и вешаюсь у него на шею.

— Я чуть инфаркт не схватила. Больше никогда. Никогда не хочу видеть, как ты гоняешь.

Он гладит меня по спине быстрыми движениями.

— А прокатиться со мной хочешь?

Громкий голос раздаётся над всей площадкой. Слишком знакомый.

— Детки, — тянет Кронос Лайвли насмешливо. Он стоит у красной двери в смокинге, с увядшей розой в петлице. — Время ужина. Да начнется праздник.

Глава 7. ДОПОЛНЯЮЩИЕ

«Стóрге» — это семейная любовь: между родителями и детьми или между братьями и сёстрами. Она выражает привязанность и заботу внутри семьи.

Передо мной открывается самая красивая столовая, какую я когда-либо видела. Хотя, возможно, я не лучший эксперт: я знаю только маленький столик на четыре персоны в квартире отца и кафетерий Йеля.

Я невольно задерживаю дыхание. Хайдес и Гермес — справа и слева от меня — замечают это и переглядываются с усмешками.

Первое, что бросается в глаза, — стол в центре прямоугольного зала. Десять мест с каждой стороны и два — во главе. Накрыт кремово-красной скатертью, сервирован серебром, которое, кажется, стоит дороже моей годовой учёбы. С потолка свисает хрустальная люстра. Сам потолок расписан, как в бальном зале, где я была всего пару недель назад. Но здесь нет сцен из греческой мифологии. Здесь история сотворения мира.

— Есть те, кто верит, что мир появился после Большого взрыва, — прерывает тишину мужской голос: бархатный, но с тёмной нотой. Кронос входит с противоположной стороны и останавливается перед своим местом во главе стола. — А есть те, кто верит, что это дело рук Бога, с его знаменитыми семью днями всемогущества.

Я делаю шаг вперёд, подбородок высоко.

— А есть те, кто верят, что вначале был Хаос. Универсальная мешанина материи. Не просто беспорядок, а божество, способное порождать. Это и есть космогония.

Кронос вскидывает бровь. Похоже, приятно удивлён. За его спиной появляется Рея — холодная и величественная.

— А я верю в версию про Бога, — влезает Лиам у меня за спиной.

Кронос бросает на него короткий взгляд и снова сосредотачивается на мне. Поднимает палец вверх, приглашая смотреть на росписи. Я подчиняюсь — скорее из любопытства, чем из почтения.

— Из Хаоса возникло, раньше всех, Судьба — рок, чьи решения были неотвратимы. Она могла быть благосклонной, но и беспощадной. Первый судья мира. — Вот она, в дальнем углу. — Потом явился Эреб, бездонная Тьма. Ночь, которая, как ни была мрачна, приносила отдых и советы. Мойры, служительницы судьбы. Затем — Раздор и Старость.

На фреске раскрывается небесно-голубое небо.

Стучат каблуки Реи Лайвли. Она садится за стол, задрав подбородок, следя за рассказом.

— Позже появились более мирные божества. Согласие, Любовь, День, Уран — Небо, и Гея — Земля. По воле Любви они перестали быть частью Хаоса и стали отдельными сущностями. — Она улыбается. — Так начало формироваться Порядок.

Кронос кладёт руки на спинку кресла, больше похожего на трон.

— Первым богом, воцарившимся в мире, вышедшем из Хаоса, был Уран. Он соединился с Геей и породил множество детей: Титанов и циклопов. Но он сам их боялся и сразу после рождения заточил в Тартар. Гея, разгневанная, убедила Титанов восстать и свергнуть отца. Она вручила младшему, Кроносу, серп, которым он оскопил Урана, — повествует он.

Я смотрю на изображение Кроноса. Не похоже на мужчину передо мной — на картине он выглядит добрее.

— Но Кронос тоже боялся своих детей, — замечаю.

— Верно, — подхватывает Лиам, уткнувшийся в телефон. — Википедия пишет, что он их пожирал. Странный тип, да? — Но, подняв голову и встретив взгляд Зевса, он мгновенно глотает слюну, гасит экран и прячет мобильный.

— После свержения отца Кронос женился на Рее. Её называли Великой Матерью, и у них было много детей, — продолжает Рея.

Кронос барабанит пальцами по креслу и в упор смотрит на меня янтарными глазами. Даже с такого расстояния его взгляд невыносимо тяжёл.

— Оракул предсказал, что Кронос будет свергнут одним из своих детей. Поэтому он решил проглатывать их при рождении. «Хронос» — время — метафора того, как время пожирает всё созданное. Не правда ли, прекрасный образ, Артемида?

Я уже открываю рот, чтобы поправить его и сказать, что меня зовут не так, но вмешивается Зевс:

— Но Зевс победил его. И стал царём богов.

Кроносу эта ремарка явно не по вкусу. Он хмурится и отодвигает кресло.

— Сядем за стол. Нас ждёт чудесный ужин.

Тишина. Гера, Посейдон и Зевс занимают левую сторону, остальные идут направо. Я останавливаюсь у первого попавшегося места, и стул рядом движется синхронно с моим.

Арес нависает надо мной с хищной усмешкой.

— Не возражаешь, если сяду рядом?

— Возражаю.

— Врёшь, — укоряет он.

За его спиной возникает Хайдес. Арес ощущает его присутствие, но не отступает. Улыбка только шире.

— Ступай к братьям, пока я не подвесил тебя