Эпоха героев - Нира Страусс

Глава 9

Аланна

Аниса — и убежище, и проклятие.

Народная поговорка

Чем ближе мы подходили к воротам Анисы, тем отчётливее я ощущала, что внутри нас ждёт нечто ужасное.

После того, как я побывала в Кранн Бэтахд, внутреннее тянущее ощущение стало для меня безошибочным знаком: там будет смерть.

И в этот момент, идя рядом с Мэддоксом, я чувствовала, как чьи-то древние, ядовитые руки копаются у меня в животе, дёргают, щиплют.

Я была одновременно притянута к городу — и отторгнута им.

Волунд и его свита шли метрах в десяти впереди. Гвен, Веледа, Сейдж и остальные с повозками уже двинулись следом. Солнце — огромное и нестерпимое, казавшееся куда более тяжёлым, чем обычно, — висело у нас слева. Судя по расположению, мы находились в юго-западной части Гибернии. День клонился к закату.

Тело Мэддокса всё сильнее напрягалось. Я ощущала это по тому, как менялась температура воздуха вокруг нас.

Он расширял ноздри, а зрачки сужались в едва заметные щёлочки в золотом фоне глаз.

— Что такое?

— Пахнет смертью, — прорычал он.

Я затаила дыхание.

— Я тоже это почувствовала.

Он метнул в меня острый взгляд, но я отрицательно качнула головой. Не здесь. Пока нет.

Его пальцы сжались в кулаки. И в очередной раз, посреди всей этой гнили, я спросила себя: почему он до сих пор держит такую дистанцию между нами?

Мы прошли мимо развилок и песчаных указателей, указывающих направления для путешественников. На каждом были вырезаны названия и символические изображения.

Под Хелглаз — горная гряда, ставшая для меня почти родной.

Гримфир — группа низких зданий, окружённых круглой стеной.

Эйре — дворец с его шпилями.

Илька — самый крупный город южного Эремонха, с равнинами и полями.

Я помнила, как в Реймсе торговцы платили жалким бродягам, чтобы те тащили товары на запад, не довозя их сами. Там даже существовала ассоциация отчаявшихся мужчин и женщин, которые становились «вьючными» и пересекали Вармаэт туда-обратно. То, что платили выжившим, называлось «обугленные деньги».

Я чуть не пошла туда работать в десять лет.

Была такой истощённой, что у меня вечно мёрзли руки и ноги, и я начала терять память. Мать… обитала в домах утех, и я почти её не видела.

К счастью, работа нашла меня за несколько дней до того, как я всерьёз обдумала тот путь.

Городские ворота охраняли две исполинские статуи в честь королей Нессия. Они были такого же роста, как и стена, и высечены из гранита.

Справа — Сокрушитель Костей, вечно изображённый с ногой, поставленной на черепа сидхов, как завоеватель. Его правление было посвящено стиранию памяти о Триаде и её созданиях. Храмы, деревни, мосты, украшения, символы — всё уничтожалось.

Слева — Луахра, в длинных юбках и короне с тремя рогами. Та самая королева, что заключила союз с Теутусом, объединив людей и демонов. Теутус пообещал ей трон всей Гибернии, защиту и оружие из гематита. Она принесла клятву вечной верности — за себя и своих потомков.

И так оно и вышло.

Я перевела взгляд на Рана, который шёл на почтительном расстоянии, явно следя, чтобы мы не отстали от паланкина. Он смотрел на статуи с древней, ледяной ненавистью.

Вдруг я услышала короткое птичье щебетание и подняла голову — ища взглядом птицу.

— Это Волунд, — тихо сказал Мэддокс. — Он могущественный друи Воздуха.

Я нахмурилась. С нашего места я видела только его затылок и сверкающий на солнце шёлковый шарф со звёздами.

— Он… свистит?

— Это звук, созданный воздухом. Умение, которое его семья оттачивала поколениями.

Это было… чертовски интересно, как ни крути.

Сидхи рождались с природной склонностью к одному из четырёх стихийных элементов: вода, огонь, воздух или земля. Те, кто избирал путь учёбы, могли стать друи — высшей кастой магов.

— То есть он, — я незаметно кивнула в сторону Рана, — тоже может использовать магию через свист?

— Он и его восемь братьев, да.

— Что? — выдохнула я. — Их девять?

Отец казался чудовищем, сын — законченной занозой… и ещё восемь таких же?

— Восемь сыновей и одна дочь.

По паузе в конце я поняла — он хотел добавить что-то ещё. Но в этот момент раздался скрежет. Гигантские створки ворот, высотой с каменных королей, начали раскрываться. Никто их не толкал, ни снаружи, ни изнутри.

Это был Волунд.

Он открывал эти глыбы сплошного камня, весом в тонны, свистом.

Он был по-настоящему могущественен. Может, даже сильнее, чем показала мне Тьма. Я ведь никогда до этого не «ощупывала» чужую силу напрямую своей магией — сравнивать было не с чем.

Я вспомнила кое-что, что он говорил раньше.

— Он с Раном, кажется, знали, что ты иле, и о твоей миссии в Братстве, — тихо сказала я Мэддоксу. — Они были частью плана?

— Вовсе нет. Инис Файл и Братство — противоположности. Но Волунд всё равно всё выяснил. У него связи далеко за пределами этой дыры.

У меня было столько вопросов. Но и сейчас — не время.

Мы пересекли ворота. Дорога впереди была пуста. Ни стражи у стен, ни солдат с гематитовыми сканерами, ни сборщиков пошлин.

Тишина. Гнетущая, неестественная.

Она легла на городские купола и полотнища, как саван. Прилипла к коже, как насекомые, пробегающие по телу. Хотелось развернуться и бежать прочь.

Я задержала дыхание.

Паланкин двинулся по главной улице, вымощенной ромбовидной терракотовой плиткой. Один из носильщиков был пожилым, лет шестидесяти. По человеческим меркам — старик. Он еле тащился. Кожа на плече запала от тяжести.

Помоги им, — попросила я Тьму. Незаметно.

Она скользнула по моим ногам к теням под платформой. Через несколько секунд все четверо носильщиков выпрямились, будто груз внезапно полегчал.

Они переглянулись, озадаченно, но молча.

Я заметила лёгкую улыбку на лице Мэддокса. Значит, он тоже понял.

Я знала, что Аниса начиналась как лагерь — укрытие в тени каньона. Беглые преступники, изгнанники, отбросы Гибернии прятались в красных песках. Где их никто не искал.

Но палатки пустили корни, стены поднялись из глины и тростника, торговля наладилась, семьи осели…

А потом пришёл Двор и передал власть герцогам Хайфайд — чтобы в королевстве не осталось ни одного «бесхозного» уголка.

Кроме центральной улицы, по которой мы шли, Аниса представляла собой восхитительный хаос. Узкие улочки разбегались во все стороны, дома срастались под пёстрыми навесами.

На терракотовых стенах были узоры — среди змей, солнц и лебедей я различила авен и оив, искусно вплетённые в орнамент. Кто-то здесь до сих пор почитал богинь. Тайно.

Но… где они?

Окна закрыты. Двери заперты.

Мы прошли мимо