Запечатлённые - Велл Матрикс

Извинений, впрочем, не последовало тоже. И Тео решил все спустить на тормозах. У нее было право обижаться, но и он не собирался терпеть пренебрежение, поэтому они дружно сделали вид, что этого дня просто не было.

И только кругленькая сумма, списанная со счета Тео, напоминала о произошедшем.

Ничего удивительного, что в лесной домик Тео пришел в дурном настроении. И немедленно посмотрел воспоминания собак.

Вид валяющейся на травке девушки его возмутил. Она читала свой справочник, бездельничала и болтала с собаками, словно так и надо. А еще она совсем не выглядела расстроенной, и день провела явно лучше, чем он. Но больше всего его разозлило то, с какой нежностью девчонка периодически касалась своего живота. Словно там уже был ребенок — долгожданный ребенок! Она ведь должна ненавидеть его и все, с ним связанное! Она что, не понимает, что ее ждет?

И короткий разговор с девчонкой подтвердил — не понимает. Злость на нее, на себя, на неудачное свидание с Оливией не дала Теодору промолчать. Он сказал запечатленной, что ей предстоит — в тот момент, когда закончилось действие зелья.

Мысль, что теперь Кассандра в курсе своей судьбы, принесла Тео какое-то болезненное удовлетворение. Теперь все будет правильно. Теперь она возненавидит то, что появится внутри нее, теперь сбросит маску любящей мамочки…

Его ребенок все равно никогда не узнает, что его ненавидела родная мать. И Тео ни за что не позволит сыну винить себя в ее смерти.

К определенному его удивлению, на следующий день она встретила его совершенно спокойной. Словно и не услышала накануне страшное признание. Но ее вопрос подтвердил, что она все слышала и поняла. Устрой девчонка истерику, Тео даже разговаривать бы с ней не стал, но смелых людей он уважал.

А напоследок она задала этот свой вопрос.

«А если бы не было Оливии?»

Конечно, в первый момент Тео разозлился. И постарался уязвить девчонку, слишком много о себе возомнившую. Он солгал… и это была ложь от беспомощности, потому что он не знал ответа на этот вопрос. Что бы изменилось в его жизни, не появись в ней Оливия?

Рядом с ней он узнал, что такое быть любимым. Оливия сделала его счастливым, примирила с его существованием, у него не было никого ближе нее. Но если бы не она, он не столкнулся бы с запечатленной. И как долго бы он искал подходящую женщину? А как бы сложились их отношения, если бы нашел?

Тео прикрыл глаза и воспроизвел в памяти тот день, когда впервые увидел Кассандру Фивиа.

Это был первый день нового учебного года, и Тео, как обычно после каникул, находился в дурном настроении. Он терпеть не мог, когда его свободу ограничивали, и высматривал, на ком бы сорвать недовольство. Новенькая девочка, длинная и тощая, бедно одетая, показалась ему идеальным вариантом, но подойти к ней Тео не успел. Его опередил Мартин.

Даже в свои двенадцать Мартин уже был любимцем девчонок, чем бессовестно пользовался. Любая, к которой он обращался, краснела, бледнела и начинала лепетать невообразимую чушь от смущения. Мартин снисходительно улыбался, если девочка ему нравилась, и изощренно издевался, если нет.

Нескладная новенькая явно относилась ко вторым, и класс ждало развлечение.

— Привет, малышка, — Мартин одарил ее самой соблазнительной улыбкой. — Новенькая?

— Разве это не очевидно? — удивилась девочка.

К обаянию Мартина она осталась совершенно равнодушна.

— Деточка, тебе стоит быть повежливее, — Мартину это не понравилось. — Ты здесь из милости, и можешь вылететь в любой момент, если не выкажешь достаточную благодарность.

Высокопарные фразы Мартин тоже любил, зная, что зачастую ставит в тупик тех, кто не в состоянии разобрать, что он имеет в виду.

Вид у новенькой стал еще более удивленный, но смущенной она не выглядела.

— Из милости? — повторила девочка и гордо выпрямилась. — Я заработала свою стипендию, а не получила в подарок. И я не уверена, что, окажись ты на моем месте, сумел бы добиться того же.

— Я уже здесь учусь! — гордо ответил Мартин.

— Потому что об этом позаботились твои родители, — пожала плечами девочка. — И без них ты вряд ли попал бы сюда. А мне помощь родителей не понадобилась. Так что не тебе говорить о милости и вежливости. Сам-то умеешь выказывать благодарность?

Вид Мартина, слушавшего эту отповедь, мгновенно улучшил настроение Тео. Невольно он почувствовал симпатию к девочке, уверенной в себе и смелой. Она не стушевалась перед напором незнакомого мальчишки, не смутилась из-за заговорившего с ней красавчика и уж точно не чувствовала себя недостойной того места, где очутилась.

Тео нравились смелые люди, и он решил, что точно не будет усложнять жизнь девчонке, давшей отпор его братцу.

— Да как ты смеешь! — разъяренно зашипел Мартин.

— Стоп, — властно подняла руку девочка. — Если ты собираешься продолжать в том же тоне, то я в этом не участвую.

И, больше не обращая внимания на мальчишку, она прошла на свободное место.

Ее имя стало известно только на уроке, когда учитель представил Кассандру Фивиа классу. И с этого момента Мартин не оставлял попыток уязвить и задеть эту девочку. Но она всегда давала ему отпор. И за этими представлениями следил весь класс, включая Тео, которому нравилось смотреть, как его братец в очередной раз получает щелчок по носу. Но со временем это противостояние сошло на нет. Мартин умел отступать, если не мог победить.

Тео, обращавший внимание на стипендиатку только тогда, когда с ней ругался Мартин, вскоре и забыл о ее существовании. Жизнь столкнула их лишь однажды.

В то время он только начал встречаться с Оливией, и его мало что другое интересовало. Но все же он не смог пройти мимо, услышав слабый крик о помощи.

Он как раз шел на свидание с Оливией. Девушка предложила прогулку в парке, и это показалось Тео удивительно милым. В начале отношений у него еще не было привычки заезжать за ней и отвозить куда бы то ни было. Поэтому он шел на встречу с ней пешком. И, проходя по мосту через реку, услышал смутно знакомый голос.

Кто-то звал на помощь, и Тео определенно был знаком с ним. Колебался он не долго. Оливия подождет, а Тео не будет сожалеть о не оказанной помощи.

Спустившись под мост, Тео обнаружил знакомую стипендиатку, отчаянно цепляющуюся за корень чудом проросшего сквозь гладкие плиты