Предательство по-драконьи. Сладкая месть - Екатерина Гераскина

— Так как же там поживает мой дорогой зять? — усмехнулась она, игнорируя мои слова.

— Не хочешь ли ты сказать, что…

Но Ираэль снова прервала меня:

— Я видела глаза твоего отца, когда Элилаэль вышвырнула его за Завесу. О-о-о, милая. Там было столько всего. А стоило лишь немного шепнуть ему перед этим пару словечек. М-м-м…

Боги! Даю руку на отсечение, что передо мной сидела самая опасная и коварная фейри на всех Холмах.

— Откуда ты знала, что я вернусь? Ведь я могла бы быть счастлива за Завесой. Найти своего дракона и просто жить.

— Тебя бы всё равно позвала Земля. Если не тогда, когда ты одна, то позже, когда ты бы понесла. Ты просто пришла раньше, чем я рассчитывала. Всё просто.

— Так вот почему мать отпустила.

— Да, и это тоже был аргумент, чтобы отправить тебя за Завесу. Ты бы всё равно вернулась рано или поздно. Одно десятилетие больше, одно меньше — это не срок для нас.

— Поэтому она не расторгнула помолвку? — хрипло спросила я.

— Да.

Наступила тишина. Бездна! Как же я устала чувствовать себя пешкой в этой игре.

И чтобы взять жизнь в свои руки, мне придётся заполучить собственный Холм. Здесь Ираэль права. Мать больше не сможет решать за меня. А сама я согласия на брак не дам. Я должна быть готова дать отпор.

— Да и кроме того, вдруг я на закате своей жизни тоже встречу истинную пару среди драконов, — она грациозно снова разлила чай по чашкам и торжествующе сверкнула глазами.

— А что, мой дедушка уже умер? — устало спросила я. Я ведь ничего не знаю о своей семье.

— А зачем мне старый маразматик, когда меня будет ждать молодой дракон, м?

Не бабушка, а ящик Пандоры какой-то…

Возникла даже мысль, что не все драконы переживут ее пришествие в их мир.

А ещё я отчётливо понимала, что за желанием Ираэль встряхнуть болото фейри (хотя это больше походило на взрыв!) скрывается кое-что ещё. И пусть эмоции для них чужды, чувство гордости, собственного достоинства и собственничества — далеко не пустые слова.

Отобрать Холм? Думаю, что брат её весьма разочаровал.

Но вот чтобы так перекроить жизнь всех фейри? Это уже что-то слишком грандиозное, граничащее с безумием.

Так что же на самом деле скрывается за желанием бабушки? С чего всего началось?

Её шутка об истинном теперь не выглядела такой уж безобидной. Ведь в каждой шутке есть доля правды.

Но мне еще предстояло это узнать.

Глава 21

— Я не хочу возвращаться в Изумрудный Холм, — призналась я.

— Тебе и не придётся. Ты останешься здесь, и твоя мать не скажет и слова.

— Думаешь, все будет так просто? — хмыкнула.

— Уверена. Элилаэль может сколько угодно прятать эмоции, бороться с ними, но если знать, куда и как смотреть, то можно сказать, что истинность для неё не прошла бесследно. Так что я знаю, на что можно надавить, чтобы она промолчала и не возмущалась.

— Это называется совесть.

— Верно. Отличный инструмент для манипулирования.

Ох, Ираэль такая Ираэль.

— Я пришла в Холмы не одна. Со мной дракон.

— Породистый? — её тон был спокойным, но в глазах загорелся интерес.

— Мы не будем его использовать, — отрезала я, чувствуя, как напряглась.

— Мы? — бабушка прожгла меня взглядом. — Или ты?

— Я не позволю, — ответила я твёрдо.

— Любовник?

— Нет. Друг, — жёстко отрезала я.

— Ну, друг так друг. Ему тоже найдётся место. Пошли, покажу тебе комнату, а потом приведу твоего… дракона.

Сказала таким тоном, словно приведёт не человека ко мне, а собаку.

При всём желании бабушки опустить Завесу, ей придётся постараться, чтобы не кривиться при виде драконов.

А еще как-то она слишком просто отступилась от ситуации. Или же просто пока не придумала, как использовать? Я нахмурилась, прищурив глаза.

— Его зовут Алекс.

— Не думаю, что запомню, — отмахнулась она.

— Не думаю, что ты забудешь, — парировала я.

— Я запоминаю только нужные мне вещи. Если бы я помнила всё, что пережила за свои четыреста лет, то давно бы сошла с ума.

Я молча следовала за ней. Мы вышли в коридор. Он был тесным и темным, что сразу насторожило.

А потом она распахнула дверь. Почти неприметную, рассохшуюся и потрескавшуюся от времени.

Конечно, это были не мои покои в Изумруде, но и кладовкой это назвать было нельзя. Добротная мебель из тёмного дерева дышала стариной. Всё было чисто, но мрачно. Тяжёлые шторы прикрывали единственное окно. Раритетный шкаф, массивный комод, одна прикроватная тумбочка. Бархатное синее покрывало с серебристыми подушками, а на полу — такой же ковёр. Ещё одна дверь, очевидно, вела в ванную комнату.

— Можешь отдохнуть, пока меня не будет. Тут тебя никто не потревожит.

— А дедушка не придёт познакомиться? — спросила я, стараясь уловить реакцию.

И она была.

— Он занят давно и плотно. И лучше бы тебе с ним не встречаться.

— Не вышла кровью?

— Это он не вышел мозгом, — ядовито ответила она.

— Я его почти не помню.

— Потому что было выше его достоинства приветствовать новорождённую.

— Мама тоже ничего мне не рассказывала о нём.

— Если ты хочешь что-то спросить, то спрашивай прямо, — бабушка взглянула на меня с холодным достоинством.

— Вы не вместе.

— Он разорвал наш брак.

— Неужели нашёл более достойную партию?

— Более молодую уж точно.

— Так выходит, мне стоит его поблагодарить? Ведь именно он повинен в том, что у меня будет свой Холм, — я прикусила губу, чтобы не хмыкнуть. Все вставало на свои места.

Обиженная женщина, даже если она фейри, — это оружие замедленного действия.

А та, что не испытывает мук совести, жалости и которой чужды эмоции, — вдвойне. Кажется, мне уже жаль деда, который даже не захотел меня знать.

Ираэль зло исказила губы.

— Всё, что ты должна знать о нём, — это то, что зовут его Мартвиан, и он тоже из Сапфиров. А ещё он редкий беспринципный лицемер и подонок. Он посмел оскорбить меня, мою дочь, ведь всё самое гнусное в крови Элилаэль — только от меня, — процитировала она явно деда, добавляя в голос ядовитую насмешку. — И он за это ответит. А я пока терпеливо подожду.

— И не простишь его никогда?

— Разве что, когда он рассеется прахом у моих ног, и это место порастёт мхом. Но пока хватит об этом неверном. Слишком много чести тратить на него слова. Милая, советую заняться книгами, — и тут я увидела на комоде стопку увесистых фолиантов. Подошла и