Новый порядок - Хелен Харпер

Я смотрю на потолок. Стакан остаётся на месте, скрывая от меня камеру, а меня — от неё. Удовлетворённая, я заползаю обратно за стойку. Мои веки тяжелеют, и я подавляю зевоту, но мне нужно воспользоваться телефоном, который лежит передо мной. Я снимаю трубку и набираю номер.

— Здравствуйте, — произносит спокойный голос на другом конце провода, — меня зовут Джейн, и вы позвонили Самаритянам.

(Самаритяне — это горячая линия психологической поддержки, функционирующая в Великобритании. На ней работают специально обученные волонтеры, — прим)

Я сползаю ещё ниже. Это не психотерапевт — с этим придётся подождать — но это уже начало. Я тихо начинаю говорить.

* * *

Следующей ночью, думаю, я готова к действию. Я хочу использовать своё время более разумно и извлечь максимум из тёмной части суток. Однако мои движения вялые, а во рту паршивый привкус. Я выдыхаю в раскрытую ладонь, шмыгаю носом и морщусь от неприятного запаха изо рта, жалея, что сделала это. Невежество — не всегда плохо. Чувствуя лёгкое головокружение, я выхожу из магазина и направляюсь к своей машине. Дойдя до неё, я останавливаюсь; я определённо чувствую себя не очень хорошо. Садиться за руль — не самая лучшая идея.

Рассеянно похлопав по капоту, я оставляю свою ржавую колымагу там, где она есть, и, слегка пошатываясь, выхожу на главную дорогу. По крайней мере, мне удаётся поймать такси в течение пары минут. Если бы я знала, где живёт Арзо, то поехала бы к нему, но я не знаю, поэтому даю водителю единственный адрес, который приходит мне в голову. Рано или поздно мне придётся встретиться с дедушкой. Возможно, теперь, когда я едва держусь на ногах, он будет относиться ко мне более благосклонно.

Когда такси отъезжает, по рации раздаётся треск, и воздух наполняет хриплый голос диспетчера. Слов не разобрать. Я проверяю время на приборной панели: уже почти восемь часов, значит, вот-вот начнутся новости. Было бы полезно узнать, транслируются ли сплетни о моём уходе из Семьи Монсеррат.

Я наклоняюсь вперёд.

— Не могли бы вы включить радио?

Водитель нервно смотрит на меня в зеркало, без сомнения, замечая красные искорки в моих зрачках, которые указывают на мой статус вампира.

— Конечно, — говорит он, нажимая кнопку.

Звучит бодрая поп-песня. Она довольно запоминающаяся, хотя я никогда раньше её не слышала. Моё вынужденное заточение в особняке Монсеррат держало меня в неведении; однако ясно, что остальной мир продолжает жить без меня. Это странное, хотя и очень эгоистичное осознание.

Песня заканчивается, переходя в знакомую мелодию новостей.

— Добрый вечер. Всего через несколько часов после окончания последнего официального перемирия в Газе снова вспыхнули боевые действия. Поступили сообщения о ракетных обстрелах на границе, и уже подтверждена гибель по меньшей мере одиннадцати человек.

Я вздрагиваю. Какое я имею право жаловаться на свою жизнь, когда в мире столько страданий?

— Корпорация «Магикс» объявила о создании пятисот новых рабочих мест по всей стране в связи с открытием ряда новых магазинов, — я выпрямляюсь. — Её флагманский магазин в Лондоне откроет новое крыло в выходные, — диктор делает небольшую паузу. — И после встречи глав пяти Семей у отеля «Мэйфер» прошло несколько небольших акций протеста. Инсайдеры отеля утверждают, что между Монсерратами и Медичи существовала напряжённость, но неясно, являлось ли это результатом растущих призывов к вампирам быть более открытыми в своей деятельности. Ни один из Глав не дал комментариев.

Взгляд водителя скользит по мне в зеркале заднего вида. Я поворачиваю голову и смотрю в окно, когда новости заканчиваются и снова звучит музыка. Мои мысли мечутся. Я знаю, что Главы регулярно встречаются, чтобы обсудить вопросы, требующие их совместного внимания. Я также знаю, что между ними часто возникает «напряжённость». Интересно, не эгоистично ли с моей стороны думать, что на этот раз источником напряжённости могу быть я сама. Конечно, всё это может быть игрой воображения; в новости попадает очень мало реальной информации о Семьях. Я говорю себе, что это не моё дело; это не особо помогает.

Я испытываю облегчение, когда мы подъезжаем к маленькому домику моего дедушки. Я достаю несколько банкнот и расплачиваюсь с водителем, затем выхожу. Шины визжат, когда он резко газует, чтобы уехать. Его страх вызывает беспокойство; я чувствую себя виноватой, когда мне приходит в голову, что, вероятно, я должна была сделать что-то, чтобы успокоить его. Думаю, теперь уже слишком поздно.

Как обычно, в тупичке тихо. Толстая рыжая кошка моего деда смотрит на меня с середины дорожки, и я вижу, как её носик подёргивается. Без предупреждения она выгибает спину и шипит. Я делаю полшага назад и спотыкаюсь, падая на четвереньки. Кошка, похоже, готова броситься на меня, оскалив зубы и обнажив когти. Затем дверь открывается, и мой дедушка что-то бормочет. Кошка убегает внутрь.

— Глупая девчонка, — бормочет он. Он имеет в виду меня или животное? — Бо, вставай. Ты выглядишь нелепо.

Я морщусь, поднимаюсь на ноги и нетвёрдой походкой направляюсь к крыльцу.

— Я ждал тебя, — говорит мой дедушка. Он выжидающе смотрит на меня. Неуверенная, правильно ли я поступаю, я целую его в щёку. Однако, когда я отстраняюсь, то с удивлением замечаю искру в его глазах. Обычно мой дедушка не из тех, у кого блестят глаза. Я почти ожидаю, что он вытащит из-за спины пакетик конфет Werther’s Originals. Впрочем, он не собирается так сильно ставить меня в тупик.

— Входи, — говорит он. Затем поворачивается и уходит обратно в дом.

То, что он пригласил меня войти, должно что-то значить. Я не обращаю внимания на кошку, которая злобно смотрит на меня с лестницы, и ковыляю вперёд. Мой дедушка поднимает трубку своего телефона, настолько старомодного, что он был бы уместен в музее.

— Она здесь, — говорит он в трубку. Его взгляд прикован ко мне. Я замираю. — Нет, — продолжает он после короткой паузы. — Принеси еды, — он вешает трубку.

— Ну что ж, — говорит он, приподняв бровь. — На этот раз ты действительно влипла, не так ли?

Я ничего не могу с собой поделать. Одинокая слезинка скатывается по моей щеке. Он цыкает языком.

— Блэкмены не плачут, — он открывает дверцу шкафа и бросает мне полотенце. — Исходящий от тебя запах весьма отталкивает, моя дорогая. Иди наверх и прими ванну. Я приготовлю для тебя какую-нибудь одежду.

Я подхожу к нему, но останавливаюсь, когда