Легкое дельце - Виктория Серебрянская
Ирейс не деликатничал. Целовал властно и жадно, за поднятые вверх руки прижимая меня к переборке. Всем телом фиксируя у стены. Когда-то у нас такое уже было. Почти один в один. Только тогда у меня еще был нулевой сексуальный опыт. И я запаниковала, заистерила, из глаз позорно потекли слезы. Сейчас же… Монашкой я не жила. Хоть постоянного любовника и не имела. Иногда попадалась умелые партнеры и с ними было жаль расставаться наутро. Иногда я уходила без сожалений. Но еще ни разу в моей жизни не было так, что после первого же посасывающего движения губ килла, у меня ноги словно стали ватными. А позвоночник кто-то как будто выдернул из тела. Медленно, очень медленно, чтобы я ощутила каждый миллиметр движения. И насладилась им. Наверное, я мазохистка. Но это странное ощущение завело меня так, что я с трудом подавила стон. А потом как тогда, еще на первом курсе обучения, когда Ирейс единственный раз рискнул на глазах у всей академии прижать меня к стене и насильно поцеловать, я чуть-чуть раздвинула ноги. Словно нечаянно. И килл, как и тогда, не замедлил этим воспользоваться. Я чуть не хихикнула ему в рот. Вот ничему жизнь некоторых не учит!
Одно движение коленом вверх, и килл со стоном откатился от меня, скорчившись у стены, давая мне свободу передвижений. В прошлый раз я сразу же убежала, не разбираясь, что и как. Тогда я боялась Ирейса. Сейчас же… Не двигаясь, я посмотрела на него сверху вниз: гад улыбался. Ну не обижается, и то хлеб. Я улыбнулась тоже:
— Еще раз так сделаешь — оторву причиндалы!
В карих глазах инопланетника, словно фейерверк, мелькнули золотые искры:
— Ого! Котеночек вырос и показывает зубки? Вот теперь, Тина, ты точно станешь моей!
Я опешила от этого заявления. А этот му… немудрый мужик, с трудом разогнувшись, осторожно выпрямился и торжествующе мне усмехнулся. Он идиот, что ли? Мы вляпались, по самое не могу, можем подохнуть в любую секунду, а ему секс подавай?
— Ну а почему бы и нет? — пошло облизнулся килл. Ой, неужели я все это ляпнула вслух? Стало неудобно. — Если мы оба ходим по краю лезвия и завтра может для нас не наступить? В жизни нужно испытать все! Ничего не упустить. А ты, Тина, судя по всему, стала страстной и горячей любовницей…
Всю мою неловкость словно смыло дождевой водой. Я разозлилась. Но и с ответом я не нашлась. Несколько секунд молча смотрела на этого бесстыдника, а потом так же молча отвернулась и продолжила путь в грузовой отсек. Внутри кто-то тоненько ныл от сожаления по упущенным возможностям.
— Тина! — раздалось громкое позади. — Ну ты чего? Это была просто шутка! Нам обоим просто необходимо немного расслабиться перед тем, как лезть в потенциальный схрон взрывоопасного груза!
Судя по звукам, килл меня догонял. Но не так быстро, как ему того хотелось бы. Наверное, поэтому, для него стало сюрпризом, когда я резко остановилась и повернулась к нему лицом:
— Шутка, говоришь? А если бы я согласилась? Чтобы ты тогда делал?
Я изучающе смотрела в смуглое худощавое лицо. Но Ирейс и не подумал смущаться:
— В таком случае мы бы оба провели время в удовольствие для себя. А потом я бы пошел и проверил этот долбанный груз, — пожал он плечами.
Я только головой покачала:
— Каким был болваном, таким и остался! Пошли уже, проверим этот, как ты изволил выразиться, долбанный груз, — повернулась и пошла к входу в грузовой отсек. До которого, к слову, оставалось лишь пару метров.
В спину мне ударилось потрясающее по своей наглости:
— Продолжим потом? Сладкое всегда оставляют на десерт?
Вот идиот!
Глава 6
Несмотря на все свои дурацкие шутки и подначки, Ирейс стал серьезным сразу же, как только мы вошли в грузовой отсек, и я достала и включила сканер.
Работали молча, на удивление, понимая друг друга с полувзгляда, перебирая коробку за коробкой, кейс за кейсом, контейнер за контейнером. Работа монотонная, нудная и напряженная, не дающая ни на секунду расслабиться. Потому что всегда оставался шанс, что именно в следующем кейсе или коробе окажется взрывчатка, которая и приговорит «Шерварион» к гибели. Пусть даже и в безвоздушном пространстве взрыв не так опасен, как в атмосфере, корабль будет разгерметизирован все равно. Для нас это будет автоматически означать смерть. Я на мгновение замерла, решая: не стоит ли заставить килла натянуть скафандр. Сама я это сделать не могла, ибо в защитном скафандре любой, даже самый гибкий, проявлял чудеса неуклюжести. А для меня сейчас неповоротливость была синонимом обреченности. Но вот килл…
— Тина, ты чего? — тихо позвал меня предмет моих размышлений, замерев над очередным кейсом и внимательно меня изучая темно-шоколадными глазами. А красивые все же глаза у Ирейса! Правильной и изящной формы и с длиннющими густыми ресницами! Небось, все знакомые девушки уже обзавидовались.
Осознав, что меня поймали за разглядыванием драгоценной килльскй особы, я отвернулась как ошпаренная и буркнула сквозь зубы:
— Со мной ничего. Размышляю, следует ли упаковать тебя в защитный скафандр. В случае чего, выживешь хоть ты…
— Не нужно, — тихо и твердо перебил меня Ирейс. — Спасать меня здесь совершенно некому, разрушенная взрывом яхта ничем не поможет. Так что в таких условиях скафандр — это всего лишь отсрочка агонии. Лучше пусть сразу и быстро.
Что-то в тоне Ирейса было такое, что я обернулась и быстро изучила через плечо его лицо. Почему-то показалось, что килл сказал совсем не то, что подумал. Но ни в темных глазах, но на смуглом лице нельзя было ничего прочесть. Ирейс стоял спокойный, словно вековая скала. И я просто кивнула, мол, принимаю твою точку зрения, так и в самом деле будет лучше. Дальше работали в тишине.
