Наследница Черного Пламени - Майя Фабер
Мы понимали друг друга без слов. Мягко утягивая меня за собой, Шейн отступил к двери своей комнаты, из которой только недавно вышел. Осторожно, будто я могла передумать или отказаться. Невозможно.
Впрочем, вся эта мнимая неуверенность исчезла, стоило переступить порог и запереть дверь. Я не успела моргнуть, как оказалась прижата спиной к стене. В темноте я видела глаза Шейна. Остальное предпочитала исследовать на ощупь.
У меня вырвался тихий стон, когда Шейн наконец коснулся моих губ своими. Снова осторожно. На пробу.
Сколько же он мучил меня! Сколько же времени я провела без него? Неделю? А казалось, что целую жизнь.
— Мышка. Моя Мышка.
Чуть хриплый шепот прямо мне в губы пьянил сильнее любого вина. Я снова впивалась когтями в плечи Шейна, но он больше не замечал. Он позволял мне.
Я прошлась кончиком языка по его губам — так близко они были, продолжая дразнить. Одна рука Шейна скользнула вниз по моему боку, задержалась на бедре, чуть сдвинулась, до сладкой боли сжала ягодицу. Вторая устремилась вверх, забралась в мои волосы, чуть оттягивая их. Я зажмурилась в предвкушении, и губы Шейна накрыли поцелуем мои. Бесконечно сладким и очень требовательным. По телу волнами проходил жар. Мне казалось, что если Шейн сейчас прервется хоть на миг, то я умру, но если продолжит — сгорю, растворюсь в нем.
Поцелуй становился глубже, а мысли — короче, словно разум больше не мог угнаться за действиями, которыми я наслаждалась.
Скользнула руками под рубашку Шейна, задержав пальчики на рельефном прессе. Царапнула когтем. Месть пришла мгновенно — Шейн прикусил мою нижнюю губу. Я победно усмехнулась, но вышел лишь жалобный всхлип. Парой рывков я избавилась от рубашки на Шейне. По полу покатились оторванные пуговицы.
Он не остался в долгу. Секунда — и моя блузка оказалась отброшена в сторону. Я прижалась к горячему телу. Кожа к коже, так сильно, как только возможно.
— Шейн, — позвала я в жалкой попытке вернуть прерванный поцелуй, но ничего не вышло.
Его губы исследовали нежную кожу моей шеи. Тут и там — как метки — вспыхивали легкие укусы. Я обожала это, а Шейн прекрасно знал. Его руки скользили по моему телу, пока одежды на мне не осталось.
Шейн подхватил меня под бедра, прижимая к стене. Заставил обвить талию ногами. Теперь ничто не мешало ему продолжать поцелуи… Я застонала, когда его губы коснулись моей груди, лаская, сжимая и прикусывая. Когда язык прошелся по вершинке, заставляя меня задрожать. Огонь собирался внизу живота, а я задыхалась от желания.
Мне было мало. Невыносимо мало.
— Больше не могу, — срывающимся голосом пролепетала я.
— Мышка, потерпи.
Я вновь почувствовала его губы на своих. Поцелуй был страстным. Болезненным. Отчаянным. Я всхлипнула. Потерпеть?
— Тревога, Мышка. Кому-то нужна помощь.
— Что?..
Нет! Не сейчас!
Глава 23. 22 ноября
Проснулась я в мягкой кровати и, не открывая глаз, принялась лениво размышлять, что это начало входить в привычку: вырубаться непонятно где, а потом пытаться понять, куда меня принесли.
Вернее, сперва я вяло подумала, что, возможно, сейчас придется защищаться. Даже рукой пошевелила на пробу, но тут же решила, что мне наплевать. Пусть делают что хотят. До сих пор не убили, и на том спасибо.
Комната же оказалась знакомой. Меня снова вернули в особняк командования гарнизона.
Откуда-то снизу доносился отвратительно заунывный звук. Стоило прислушаться, как у меня волосы начинали вставать дыбом. Вот уж точно — мертвого поднимет! Не от ужаса, а задолбает до желания встать.
Тревога. Но не боевая.
— Мальчики развлекаются, — со злостью прошипела я, поворачиваясь на бок.
Именно эта дрянь испортила мне такой хороший сон. Я пыталась вернуться в него, но он ускользнул, сменяясь гаденькой реальностью. Жаль. Во сне меня посетило одно из лучших воспоминаний из Академии.
Теперь вместо воспоминания всплывала горечь потери. И пусть я знала, что в заключении Шейну ничего не угрожало… А нет, угрожало. Проклятая Черная болезнь была там повсюду!
Я резко села на кровати — и выругалась, когда перед глазами потемнело.
Ну нет! Хватит изображать из себя больную. В отличие от жителей Империи, я не умираю. Но время поджимает одинаково.
Тем не менее пришлось потратить часть того времени на ванну. У меня до безумия болел живот. Оставалось надеяться, что это реакция на стресс и побег из замка, а не что-то иное, что могло сотворить со мной Черное Пламя. Горячая вода приносила быстрое облегчение, но в душе́ от нее разрасталась пустота. Очень уж походили ее мягкие поглаживания на те, другие. Те, что приснились мне.
Еще полчаса я слонялась от стены к стене около кабинета Эйдана, ожидая, когда дракон освободится: шло какое-то совещание. Пробегавшая мимо служанка передала мне приказ Амелии отправиться на кухню и поесть. Я невольно улыбнулась. Такая забота была мне в новинку. Целительница помнила обо мне даже тогда, когда была слишком занята, чтобы прийти и впихнуть завтрак лично. Родители никогда не заботились об этом. Для всего существовали слуги, так зачем напрягаться. Как-нибудь разберутся, если не хотят потерять работу, а то и жизнь.
— Выглядишь так, будто тебя не дожевали и выплюнули, — оценил Эйдан, когда я все же просочилась в его кабинет, который только что покинул десяток мужчин.
Атмосфера стояла соответствующая. К гнетущему запаху магии примешивалась вонь курительных трав, целебных зелий и даже выпивки. Раны после войны зажили не у всех даже теперь, с болью справлялись любыми средствами. Часто — именно такими.
— Подавились, — огрызнулась я, но не обиделась. Он был прав. Я и чувствовала себя так же. — Что со мной было?
— Ничего, — ответил Эйдан, заметил мой взгляд и пояснил: — Ничего, с чем мы могли бы работать. Ни яда, ни заклинаний, ни подброшенных артефактов.
— Так и думала.
— Что сработают чисто?
— Ага, — пожала плечами я, стараясь поддерживать беззаботный вид. — Если бы хотели убить, перерезали бы глотку. Я ведь даже защищаться не могу. Да и могла бы — сомневаюсь, что Наместник испугается демоницу. Его истинное обличие, должно быть, куда более впечатляющее, чем мое.
Эйдан хмыкнул.
Вот уж кто насмотрелся на демонов во всех ипостасях. Крылья,
