Жена для Императора морей (СИ) - Ева Кофей

А пока она ничего не выписала, можно просто посидеть в воде и попялиться на его хвост.

Восприняв её вопрос за призыв к действиям, Арктур вырывает у себя крупную чешую и протягивает её Любе уже в виде золотой «монеты».

— Вот, держи.

И в месте, где только что была чешуйка, примерно там, где перерастают они в кожу, из «пореза» выходит тоненькая струйка голубой крови и растворяется в воде, делая её… чище.

Люба вскрикивает и прикрывает рот ладонью.

— Что ты делаешь? Тебе не больно? Боже, какой ужас… Не буду я её брать!

— Бери, Любовь. Не зря же я сделал это… И несколько таких ещё, должно быть, лежат в постели. Или под кроватью… — он берёт её ладонь и вкладывает в неё прохладную золотую монету. — Надо ещё, наверное? Понимаю, они не очень тяжёлые. Сколько?

И добавляет:

— Это всего то, как вырвать, например, ноготь.

Она кривится.

— Никогда больше так не делай, зачем?

И касается его хвоста.

— Оно ведь заживёт?

На монетку в своей ладони Люба даже не смотрит.

— Заживёт, но след может остаться. Он будет незаметен, я ведь всего лишь третий раз так делаю, — Арктур не выдерживает и осторожно касается её волос. — Красивые…

— Не нужно из себя ничего вырывать, — не успокаивается Люба, глядя ему в глаза.

Он усмехается мягко и обаятельно.

— Хорошо… Тогда можешь взять из моря.

— А ты понял, да? — появляется у неё дурацкая мысль. — Что продаёшься?

— А? — выглядит он озадаченно.

— Продаёшь своё тело. Чело… Человечкам.

Арктур начинает смеяться, но быстро спохватывается и опускается под воду, чтобы продолжить там.

— Человекам, — сквозь смех поправляет он её.

— Нет, тогда людям.

Она касается своих волос, где ещё чувствуется призрак его касания.

У него, наверное, пальцы волшебные.

— Что ты говорил про море? Там есть деньги?

— Конечно есть. Я могу научить тебя, что делать, и ты достанешь.

— А ты помнишь, что я не умею плавать?

Он молчит, думает.

— А дыхание задерживать, умеешь?

— Ну, на полминуты, максимум. А потом может паническая атака начаться. А ещё я боюсь крови, — спешно добавляет она.

Мол, знаю-знаю, но что поделать.

Арктур вздыхает.

— Ладно, дай мне подумать до утра. Деньги у тебя будут, даю слово. Но ночь ты проведёшь со мной.

Она смеётся и от смеха же сползает всё ниже в воду.

И ему становится любопытно… Такая нежная, мягкая, тёплая.

Арктур редко видел людей вблизи, а так, чтобы и потрогать…

Он оказывается совсем близко, запускает руку ей за спину, чтобы пройтись по ней ладонью, а пальцы второй руки смыкает на её бедре. Осторожно, но крепко, так, что не сбросишь её с себя и быстро не вырвешься.

И смотрит при этом Любе в глаза. Внимательно так, с чем-то затаённым во взгляде.

— Тебе тоже любопытно? — тянет она, напряжённая, затаившая дыхание, но не теряющая рассудка. — Твои слова прозвучали так, будто продаюсь уже я…

Он не отвечает, не совсем понимая, о чём она. А казаться недоумённым и пребывать в растерянности королю так часто нельзя — это слабость. Но, вроде же, ничего не сказал такого…

Ладонь Арктура гладит её кожу медленно, слегка сдавливая, наслаждаясь мягкостью. И вдруг ныряет на внутреннюю сторону бедра и ползёт выше.

— Да, любопытно.

Тут уж Люба вскрикивает и пытается вырваться.

— Что ты делаешь!

— Любопытствую, — вкрадчиво отвечает он, начиная улыбаться.

— Там не трогать!

— Больно? Неприятно? — замирает его рука.

Лишь замирает, убирать он её не спешит.

Она не знает, как ему объяснит, потому шепчет с очень важным видом:

— Там сокровенный цветок! Только муж может трогать!

Арктур смеётся, то ли решив, что это шутка, то ли просто понимая, о чём она, и отстраняется.

А в следующую секунду спускается к её ноге, чтобы поднять её и приняться разглядывать Любину ступню.

— Это вместо плавников? — спрашивает, оттягивая ей в сторону мизинец. — Странное устройство…

Люба успокаивается, всё ещё красная как рак. По крайней мере, она уверена, что он не хочет ничего дурного.

— Ну… Именно поэтому ты здесь. Потому что я дотащила тебя на этих странных устройствах!

И она шевелит пальцами ноги.

Он усмехается, словно на эмоциях, от удивления.

— Шевелятся! И опорки такие тоненькие у тебя, хрупкие… Как вообще смогла?

Она пытается коснуться его щеки большим пальцем, смеясь и похрюкивая.

— Вообще-то мне помог Вова в конце, ты не помнишь? Хороший мальчик, нужно посмотреть, что он принёс.

— Не помню, — качает он головой и целует… уже её ступню. — Посмотри. И дай попробовать мне. Вы ещё пьёте всякое. Ладно еда, напитки для меня в новинку. Под водой особого разнообразия в этом нет. Ну, — задумывается, — если сравнивать.

Она сглатывает и пытается выяснить:

— Слушай, почему ты меня губами касаешься?

— Удостаиваю чести познать мой поцелуй. Пусть и таким образом, а не как моя суженая. Всё-таки для этого… мы плохо знаем друг друга. Вдруг бы ты не захотела или побоялась, — отвечает он невозмутимо и ложится на дно, заведя руки себе за голову, а хвосту позволяя распуститься большим плавником рядом с Любой.

Люба не выдерживает и смеётся снова, выбираясь из бассейна.

— А, так я думала, ты не знаешь, что это такое и это какой-то русалочий жест. А если поцелуй, тогда не делай так больше.

— Но это русалочий поцелуй, — улыбается он. — И мне хочется. Я бы посягнул, — говорит вдруг Арктур, прожигая её взглядом, — и на большее, да пугать не хочу. Так как, — специально или нет, но меняет он тему, — угостишь меня чем-нибудь?

— И ты туда же, ещё этого мне не хватало! — Люба старается не придавать значения его словам и просто, наверное, держаться на расстоянии — всё равно мужчина, пусть и с хвостом. — Потестим сначала? — пытается она снять с себя бусы. — А то ты слишком много говоришь.

— Хочешь, чтобы я надел? — протягивает он ладонь. — Помочь снять?

— У меня почему-то никогда не получается расстегнуть.

Она с опаской наклоняется к нему.

— Конечно, они ведь твои, — звучит странный ответ, и прохладные пальцы без труда открывают замочек. — А я король,