Разрушение кокона - Тан Ци

Поэтому когда слуга увлек Чэн Юй на второй этаж в отдельные покои, где она с порога увидела ломящийся от изысканных кушаний стол и Лянь Суна, который сидел и подкидывал серебряный костяной уголь в серебряную же печь, княжна остро ощутила жестокость судьбы, перед которой оказалась совершенно беспомощна.

Однако ритуалы и обряды Великой Си были таковы: кто пригласил на совместный обед, тот и платит. Если пригласивший не взял достаточно денег и все равно пригласил друга на пир, это значило, что он хотел намеренно оскорбить человека, и быть ему за это битым. А если Чэн Юй решит отступиться от данного слова, и не угостит Лянь Суна, и, в итоге пообедав с ним, попросит его оплатить счет, это станет еще большим оскорблением.

Чэн Юй потерла виски и отошла от прохода. Положение складывалось затруднительное. В башне Вольных птиц нельзя было есть в долг. Зал Человеколюбия и покоя хоть и много ближе, чем пагода Десяти цветов, чтобы добежать до него, взять у Сяо-Ли деньги, а потом вернуться, потребуется больше половины большого часа. Подобное опоздание совершенно верно расценят как нежелание держать слово.

Княжна не находила выхода. В дверную щелку она разглядела рядом с Лянь Суном еще двух девушек. Одна, судя по одеждам, являлась служанкой, другую же Чэн Юй знала – это была старшая сестрица Вэнь Сы, главная по приготовлению еды в башне Вольных птиц.

Вэнь Сы, склонив голову, что-то сказала братцу Ляню. До Чэн Юй донеслось:

– В волосохвосте много костей, но вы все их выбрали, ни одной не осталось. Да и ножом владеете отменно, вон как ловко на ломтики порезали. Теперь нужно варить рыбную мякоть так, чтобы она стала белой, как нефрит, но не разварилась[47]. Тогда, она, считай, готова.

Красивая служанка громко вздохнула:

– Но как же понять, что рыба уже белая, как нефрит, но еще не разварилась? Мы с господином немного… Ай-я, да мы и в прошлый раз на этом шагу споткнулись!

Чэн Юй поняла, что братец Лянь вместе с сестрицей Вэнь Сы учится готовить суп.

На миг она растерялась. Это ведь ясно как день: где братец Лянь и где суп. Хотя когда-то она и собиралась свести братца Ляня с Хуа Фэйу, когда она внимательно его разглядела, то сразу поняла: только жизнь в уединении, где сливовые деревья вместо жены, а журавли вместо детей[48], подходит такому человеку. Играть на цине под полной луной, заниматься живописью и прочее в этом роде – вот единственно чем полагается заниматься мужчине с такой внешностью. Но теперь она вдруг смутно припомнила, что впервые увидела третьего братца Ляня, праздно гуляющего у небольшой переправы, их новая встреча состоялась в весеннем доме, а сегодня утром она увидела его, когда он, очевидно, бродил по улицам, заглядывая в лавки. «И прямо сейчас, – беспомощно подумала она, – он учится у кухарки варить суп».

Из прохода вдруг донесся шум. Несколько крепких парней тащили наверх большой сундук. Проходя мимо Чэн Юй, они вежливо обратились к ней, мол, уважаемый господин, посторонитесь.

Девушка с недоумением пронаблюдала, как юноши внесли сундук в изысканные покои, где ныне обретался Лянь Сун. Затем короб разобрали. Когда взгляду Чэн Юй предстала огромная установка в семь чи высотой, девушка схватилась за голову.

Небеса. Быть такого не может.

Красивая служанка радостно посмотрела на устройство и сказала:

– Хорошо вы это придумали, молодой господин, на этот раз мы непременно преуспеем! – Затем она повернулась к пораженной сестрице Вэнь Сы и ласково продолжила: – Насколько я помню, в последний раз когда ты готовила рыбу, сестрица Сы, то продержала ее ни много ни мало половину четверти большого часа, верно?

Вэнь Сы явно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Возможно… Да, половину четверти часа. Но точно или нет, никогда не рассчитывала, только смотрела, как рыбная мякоть меняет цвет, и, когда по ощущениям время подходило, вытаскивала.

Пока служанка беседовала с Вэнь Сы, Лянь Сун сам настроил огромное деревянное устройство. Едва закончив, он поворошил угли в серебряной печи лопаткой и, едва золотисто-желтое пламя взметнулось, приподнялся и потянул за приводной стержень своего диковинного сооружения. Наблюдая, как деревянные зубчатые колеса медленно пришли в движение, он неспешно вернулся на прежнее место за уставленным разнообразными блюдами столом восьми бессмертных[49].

Покои неторопливо наполнил звук вращающегося колеса, на удивление мелодичного, словно мотивы песни древности. Служанка давным-давно перестала разговаривать с Вэнь Сы и каким-то образом своевременно подала смоченное полотенце. Третий братец Лянь взял его и медленно вытер руки, не обделив вниманием ни один цунь кожи. Затем приподнял голову и посмотрел в сторону дверного проема.

– Сколько ты собираешься там мяться? Все не определишься, заходить или нет?

Тянь Бу знала, что третий принц договорился с кем-то пообедать. Поскольку до сих пор во всей династии Си подобной чести неоднократно удостаивался только наставник государства, она все это время думала, что они ждут именно его. Однако судя по тону его высочества, вряд ли он обращался к Су Цзи. Она не смогла сдержать любопытства и взглянула на дверной проем.

Сначала она увидела руку, ухватившуюся за дверной косяк. Это была маленькая ручка, изящная и красивая, явно принадлежавшая либо юноше, либо девушке.

Спустя некоторое время из-за дверной рамы медленно вышел тонкокостный подросток. Собранные в пучок черные волосы, мужские одежды для игры в цуцзюй – все указывало на то, что перед ними юноша.

Но когда Тянь Бу рассмотрела лицо гостя, то невольно затаила дыхание. До чего оно было прекрасно! Тянь Бу все еще помнила богиню Хэ Хуэй, некогда сопровождавшую третьего принца. Та богиня слыла знаменитой красавицей всего мира бессмертных, однако она бы и близко не сравнилась с их гостем. Только вот лет юноше было совсем не много – оттого и красота его пока не бросалась в глаза, как не бросается в глаза красота еще не распустившегося цветка. Вполне возможно, что, когда этому бутону придет пора раскрыться, лишь двумя словами можно будет описать его поразительную красоту: выдающаяся наружность.

Тянь Бу не могла сдвинуться с места.

Чэн Юй призвала на помощь все самообладание, чтобы заставить себя показаться.

Вытерев руки, третий братец Лянь вернул полотенце помощнице и спросил у Чэн Юй:

– Не хочешь зайти?

Княжна остановилась в дверях как вкопанная.

– Гм.

Лянь Сун внимательно посмотрел на нее.

– Почему?

Она бросила взгляд за спину Лянь Суна, помявшись.

– Это ведь семиколесные песочные часы, да?

Девушка схватилась за