Лорд зверей - Джульетта Кросс

Скоро ноги и бёдра стали деревянными, двигались на одной упрямой памяти — дальше, только дальше. Лицо жгло, кончик носа и уши кололо остриём холода. Пальцев рук не чувствовала. Но я бежала.

Тучи закрыли луну; лес потемнел, укутал меня нездешней мглой. На миг я не поняла — это меркнет лунный свет или умираю я. Плечом задев ствол — меня сбило с ног.

Я со стоном втянула воздух, грудь обожгло, но я поднялась и поплелась дальше. Силы выматывались. Я не призывала магию, чтобы видеть — боялась: свет проведёт врагов ко мне, — но, кажется, тело решило за меня, сильнее моего желания жить.

Жар залил жилы, когда магия занялась в крови; моя кожа вспыхнула перламутровым светом. Сознание мутнело, но я успела решить: если настигнут — попробую хотя бы усмирить их магией. Убить их. Но их наверняка предупредили обо мне, о том, на что я способна, — от четырёх лунных фейри мне не уйти.

Сияние моей кожи разгоралось всё ярче; магия гнала жар по венам, и я всё ещё могла пробираться сквозь лес, не врезаясь снова в стволы и не летя в пропасть. Пока лютый холод сек меня по лицу и коченели конечности до костей, из груди расходилось тепло, убаюкивая, клоня в сон.

Где-то сзади доносились крики лунных фейри — звали меня по имени, несли чепуху, будто не причинят вреда. Мысли унесли меня в иной раз, когда я тоже бежала в самую глушь.

— Джессамин! — звал меня брат.

Я сидела на корточках за поваленным деревом, в спутанных ветках, полная решимости никогда не возвращаться домой.

— Джессамин, — позвал Дрэйдин снова, ближе, хрустя по листве. — Знаю, ты тут, сестрёнка. Пожалуйста, выходи.

— Нет! — крикнула я, продолжая дуться в убежище.

Он усмехнулся и сел на брёвнышко — его травянисто-зелёные волосы сияли ещё ярче среди золотых и алых листьев.

— Выходи, Джесса. Ты знаешь, я тебе друг.

Я вскочила, кипя, с дорожками слёз на щеках. Мне было всего двенадцать, но собственной участи я уже боялась до дрожи.

— Неважно, что ты — не сможешь остановить Отца.

Он вздохнул и поманил рядом. Пробравшись сквозь проломанные сучья, я перелезла через ствол и села рядом; мы оба глядели на широкую поляну — в эту пору она желтела вместо зелени. Отсюда моря за нашим замком, с его колючими шпилями, бьющими в небо, не было видно, но солёный запах я всё равно чувствовала. Этот запах меня успокаивал, и я молча прижалась к Дрэйдину.

Он обнял меня за плечи.

— У каждого из нас есть долг перед королевством, Джесса.

Я шмыгнула и вытерла лицо белым дневным рукавом с лилиями по вышивке. Нянюшка рассердится за грязь.

— Ты хотел сказать — перед Отцом, — огрызнулась я.

Дрэйдин вздохнул и прижал меня крепче:

— Он делает так, как считает лучшим для нас. И для королевства.

— Как продать Аду тому мерзкому лорду из Хелламира? Он отвратительный увалень. И ему нужна Ада только из-за её магии.

Брат помолчал.

— Ада — одарённая виллóден. Лорд Кардин — старший лорд в Хелламире, портовом городе. Очень важном для торговых вод. Ада будет помогать ему — укрощать воды, защищать его купцов и рыбаков. И он очень богат.

— Уверена, Отцу понравится золото, что он за Аду заплатит, — прошипела я.

— Я не это имел в виду, — он снова стиснул моё плечо. — Он обеспечит Аде защиту и достойную жизнь. И, как бы он ни был увальнем, он показывал много доброты.

— Но он же, — заныла я, — такой уродливый. А она такая красивая. Как она вообще может захотеть поехать с ним?

Дрэйдин рассмеялся:

— По тому, что я видел за эти недели их ухаживаний, он взял её мягкостью и добротой. Ада может и не заметить его уродства, если сердце у него хорошее.

Я подумала.

— Если Ада счастлива, я рада за неё, — сказала наконец. Потом резко вскинула голову: — Но меня вот так продавать замуж — никогда.

Брат опустил глаза, в лице — сочувствие:

— У каждого своя роль, маленькая Джесса. У тебя дар нендовира.

У меня был и другой дар, но я всё ещё держала его в тайне. Он меня пугал.

— Любому владыке землей у озёр или у моря он пригодился бы, — добавил Дрэйдин.

— Зачем? Чтобы я усмиряла для него наяд? Чтобы он строился на их берегах и пожирал всю их рыбу?

Дрэйдин снова хмыкнул. Со мной он так делал часто.

— Ты всегда видишь худшее, когда кипишь. Имея дар говорить с наядами, ты могла бы стать их послом, налаживать мир между фейри, живущими рядом с их водными домами. Это добрый дар — полезный для любого лорда у морей.

— Я не буду, — отрезала я, — но жить бы хотела у моря. Или у озера — тоже сойдёт.

— Знаю, тебе трудно понять, — сказал он. — Знаю, Отец суров. Ты права: Аде выбора он не дал. Нас он вообще редко спрашивает.

— Никогда, ты хотел сказать.

Он обнял меня ещё крепче:

— Не переживай, Джесса. Я никогда не позволю выдать тебя за того, кто тебе не по душе. Я всегда буду тебя защищать.

Я вынырнула из воспоминания — мёрзлее, чем раньше. Дрэйдин солгал — не по злобе, нет. Когда он погиб в прошлом году в войне с призрачными-фейри, Отец решил, что пора и мне пойти в дело. Меня и мой дар сиренскина, который уже не удавалось прятать взрослой женщине, выставили с молотка. И покупатель, что явился, имел на меня очень конкретные планы. На следующий день я сбежала из дома.

Я вывалилась на маленькую прогалину — на земле лежал толстый слой снега. Носок зацепился за ветку, спрятанную под настом, — я завалилась набок и ударилась головой.

Лес молчал. Пухлые, пушистые хлопья летели из серого неба и падали мне на щёку. Но я больше не могла двигаться. Ничего, кроме неподвижности и тишины. Никто не звал по имени. Ни хруста сапог по снегу, ни шелеста крыльев за спиной — лишь едва слышный шёпот снега, ложащегося на лесной наст.

Сон снова начал тянуть меня к себе. Но теперь я подумала: может, это не сон, а смерть студит мне конечности и затуманивает разум. Почему-то было совсем не страшно.

Я медленно моргала, глядя в темноту, и вдруг воздух прорезал низкий ледяной басовитый рык. Из бездны вспыхнули два серебряных глаза — смотрели на меня. Я улыбнулась: единственная мысль была о том, какие красивые у смерти глаза.