Все проклятые королевы - Паула Гальего
Нет время для размышлений, для выбора между теми сладостными извращениями, о которых я столько раз мечтал. Я просто действую. Моя рука скользит вниз, к её внутренней стороне бедра, и Одетт выгибается навстречу моим прикосновениям, даже несмотря на то, что, между нами, всё ещё слишком много одежды.
Слишком много.
Из груди вырывается почти бессознательное рычание, и я расстёгиваю её штаны, не давая ей возможности двигаться, прижав её к двери. Я чувствую насколько она влажная на моих пальцах, и тёмная, первобытная похоть проходит сквозь меня, шепчет: больше, больше, больше…
Я ласкаю её так, как уже узнал, как ей нравится. Наблюдаю, как она изгибается под моими пальцами, отвечает на прикосновения. Одним пальцем рисую круги. Ещё один. Моя другая рука поднимается к её груди, сжимает её, пока мои пальцы погружаются внутрь неё.
Одетт откидывает голову назад, и её стон, полный наслаждения, пробуждает во мне что-то дикое, заставляет каждый нерв в теле петь. Я прижимаюсь к ней бедрами, не осознавая, что делаю, — теряю контроль, утрачиваю всякое чувство меры.
Не знаю, как мне удаётся сохранить хоть каплю ясности, чтобы наклониться к её уху и, не останавливая движения пальцев, прошептать:
— Я обещал, что буду заниматься любовью с тобой на кровати, но не могу сдержать обещание.
— Кириан… — шепчет она, её голос — нежный, мягкий, как сон, который я ждал слишком долго. Это лишает меня последней капли разума.
— Я возьму тебя здесь, — говорю я, шепча прямо в её ухо, вынимая пальцы, чтобы стянуть с неё штаны, расстегнуть свои… — Прямо у этой двери. Если ты позволишь. Если ты захочешь.
Я не обращаю внимания на ремни, на оружие, всё ещё болтающееся у нас на поясе. Времени нет. Я направляю член к её входу и жду.
Её тихий, почти болезненный стон вырывается из груди.
— Кириан, будь ты проклят… Давай уже.
И когда она откидывается назад, выгибается, приглашая меня продолжить, я мягко, осторожно вхожу в неё. Это словно прикосновение к небесам.
Одетт стонет, и напряжение в тот момент, когда я почти полностью выхожу из неё, а затем снова погружаюсь, настолько невыносимо сладкое, что мне приходится на мгновение остановиться.
— Чёрт… — срывается у меня с губ.
— Кириан, не останавливайся, — мурлычет она, и её голос, её шёпот моего имени вынуждает меня вцепиться пальцами в её бёдра, чтобы удержать яростное, требовательное желание.
— Дай мне секунду. — Я упираюсь лбом в её шею и пытаюсь досчитать до трёх. Один, два…
— Кириан… — умоляет она.
Снова её голос, её манера произносить моё имя с такой желанной, опасной интонацией — мелодия, способная разрушить любой самоконтроль.
— К чёрту всех тёмных тварей, Одетт, — рычу я, скользя рукой между её ног.
На этот раз уже она срывается на проклятие, а я снова прикасаюсь к ней, сильнее, упорнее, борясь с инстинктами и желаниями, чтобы хоть немного сдержаться, вернуть крошечную часть утраченной ясности.
Мои пальцы рисуют круги, и я чувствую, как она начинает двигаться в ответ, превращаясь в соблазн, перед которым я больше не могу устоять. Когда контроль возвращается хотя бы на мгновение, я позволяю себе поддаться.
Одной рукой я удерживаю её бедра, другой продолжаю ласкать, проникая в неё вновь, на этот раз глубже, настойчивее. Её тихие, прерывистые слова звучат словно молитва или проклятье.
Я продолжаю, и, будучи уверен, что ей не больно, больше не сдерживаюсь. С силой вхожу в нее, подстраиваясь под ритм её тела, её дыхания, её стонов. Я беру её здесь, у этой двери, пока она не растворяется в моих руках, а я теряюсь вместе с ней.
Медленно я чувствую, как её тело напрягается под моими пальцами, как она выгибается ради меня. Её дыхание становится всё тяжелее, а стоны — всё громче, даже несмотря на то, что она прикусывает нижнюю губу, пытаясь их заглушить. Этот взгляд, останется со мной, ещё долго преследуя мои сны.
Я отвечаю ей, вонзая зубы ей в шею, захваченный желанием и полностью потерянный в этом моменте. И тогда я чувствую: её оргазм.
Она шепчет моё имя, когда достигает вершины, и это становится последней искрой для меня. Я прижимаюсь сильнее к ней, двигаясь в последних, резких и необузданных толчках, пока не кончаю сам.
Прежде чем отстраниться, я оставляю мягкий, нежный поцелуй на её шее и улыбаюсь, слыша её тяжёлое, сбившееся дыхание, её тихие вдохи и выдохи.
— Прости, что не сдержал обещания, — шепчу я.
Она издаёт звук, наполовину вздох, наполовину короткий смех, и я думаю, что в этом мире нет ничего прекраснее, чем её смех.
Глава 9
Одетт
Я теряю счёт времени, которое провела здесь, в этом месте.
Гостиница имеет частные ванные комнаты, природные термы, которые обогревают бассейны, вырытые в камне, и в это время здесь никого нет.
К счастью, Кириана тоже здесь нет. Мужские и женские купальни разделены, и я благодарна за эти минуты тишины, которые позволяют мне прийти в себя.
Его голос, эта улыбка, полная обещаний, или просто его проклятое присутствие — достаточно, чтобы я теряла всякое ощущение реальности, контроля и приличий.
Чёрт возьми… мне даже становится стыдно, когда я думаю о том, что мы только что сделали.
Секс не был для меня чем-то новым до встречи с ним. Я была с другими парнями и думала, что испытала почти всё, но это…
Кириан занимается сексом по-другому. Никогда прежде я не чувствовала ни к кому такого, этого огненного желания в жилах, этой острой потребности, которая сжимает мои нервы, как боль в ребрах, заставляя меня тянуться к нему и шепчет, что этого никогда не будет достаточно.
А его руки, эти искусные, грешные пальцы — настоящая пытка, и он это знает. Этот мерзавец прекрасно понимает, как ко мне прикоснуться, чтобы я потеряла голову.
Я сглатываю.
Отгоняю эти мысли от себя и погружаюсь в воду, позволяя тёплому покалыванию расслабить напряжение в груди.
Осторожно провожу рукой по ране и внимательнее осматриваю следы этих чудовищных зубов. Не все вошли с одинаковой силой; некоторые оставили лишь фиолетовые пятна. Более острые, в свою очередь, пробили кожу глубже, и мне нужно будет обратиться к целителю, чтобы он снова наложил швы. Хотя…
Я снова пытаюсь то же, что и с ранами Кириана, снова чувствую этот толчок, энергию, которая исходит откуда-то из глубины
