После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ) - Екатерина Гераскина
Сильва откинулась в кресле, и её глаза сверкнули.
— Некоторые из фейри, конечно, успели спастись. Но лишь те, кого не было в Холмах в ту страшную ночь. Но, как ты понимаешь, они позабыли свою суть. Мало кто мог помнить, как все было на самом деле, лишь тот, кто был силен изначально. Во многом же сама природа фэйри уснула. Кровь застыла, память ушла, поколения сменяли друг друга — и от древнего народа остались только слабые тени. Фэйри почти превратились в людей. И всё же… что-то осталось. Многие по-прежнему тянулись к природе, к тем местам, где когда-то жили их предки.
— Весь этот городок, — сказала Сильва, — здесь живут их наследники. Наследники Фэйри.
Она сделала паузу.
— И вскоре каждому придётся сделать выбор — кто он есть на самом деле. Потому что зря Император-Дракон думал, будто люди, фэйри и драконы — разные. Всё давно перемешалось. И время выбора приближается.
— Что стало с тем Императором-Драконом? — спросила я, едва слышно.
Сильва посмотрела на меня с усталой усмешкой.
— Ничего не стало. Живет Император-Дракон, но без своей пары. Ушла та давно.
Я отпрянула.
— Не хочешь же ты сказать, что… это Чарльз Второй?
— Именно он, — ответила Сильва.
— Но… сколько же ему лет?
— Много, — сказала она. — Очень много. И ещё больше будет. Он забрал всю волшебную силу, что осталась от фэйри, и использует её для продления своей жизни. А еще пытается родить себе наследника. Сколько дракониц он обесчестил… — та покачала головой.
Я сжала кулаки.
— Но это же… бесчеловечно! Как можно было уничтожить целый народ только за то, что сказала в сердцах бывшая супруга?
Сильва медленно поставила чашку.
— Жестокость дракона не знает границ. Жестокость дракона, наделённого высшей властью, — поистине беспощадна.
— Не могу этого понять, — сказала я, чувствуя, как горит в груди. — Просто не могу понять…
— Бойся Императора-Дракона.
— Я не имею к нему никакого отношения. Зачем я ему…
— Ты наследница фейри, — тихо сказала Сильва. — И не простой крови. В тебе течёт древняя линия, та, что идёт от самой Сиятельной Тьмы. — Император-Дракон, — продолжила она, — думаешь, он не хочет вернуть себе власть? Что его останавливает от трона, от верховного правления?
— Наследник, — проговорила я.
— И ты родишь ему его.
Воздух будто стал плотным, густым.
— Ни одна драконица не способна принять его семя, — прошептала Сильва. Его магия не дает его же семени прорасти. Но твоя магия — примет.
Сильва внезапно замерла.
Пламя в камине будто дрогнуло. Она подняла палец вверх — медленно, плавно, с той грацией, что бывает у существ, давно забывших, что такое спешка. На её лице появилось сосредоточенное выражение. Она что-то ловила — то ли звук, то ли вибрацию в воздухе.
Пальцы её чуть закружились, описывая невидимый знак. Вокруг словно прошёл лёгкий ток магии, такой тонкий, что кожа отозвалась мурашками, хотя ветра не было.
— Слышишь? — тихо спросила она.
Я напряглась, вслушалась. Тишина. Слышал, только потрескивание огня и далёкий вой ветра за окнами.
— Нет, — ответила я.
Сильва медленно опустила руку. В её глазах вспыхнул зелёный свет.
— А я слышу, — произнесла она. — Потому что в тебе поёт кровь Неблагого Двора.
Она наклонила голову чуть набок, прислушиваясь к чему-то далёкому.
Я вцепилась пальцами в подлокотник кресла.
— Ты хочешь сказать…
— Только от союза Дракона и наследницы Сиятельной Тьмы может родиться существо, способное соединить разрушение и жизнь.
Сильва подняла на меня взгляд, в котором горела боль и отчаяние.
— Он будет охотиться за тобой не из страсти, не из любви. Он будет охотиться за силой. За будущим, которое ты можешь ему дать.
Глава 31
леди Анна, мать Ардена
Прошло две недели с тех пор, как не стало Кристины.
Всего две недели… а будто целая жизнь.
Мы потеряли дочь. И вместе с ней кажется и… сына.
Арден почти не ел. Похудел, осунулся. Тени под глазами стали такими глубокими, что казалось, будто в них можно провалиться.
Я видела, как он разрывается между своей драконьей сущностью и человеческой тоской по жене.
Как сдерживает себя, чтобы не взлететь и не вернуться к паре. Это борьба выматывала его. Мне кажется, он просто сойдет с ума.
Он пропадал неизвестно где.
На мои вопросы он отвечал односложно и непонятно. Гарольд пытался меня успокоить, но это не помогало. Он и с ним почти не говорил.
Я чувствовала: с сыном что-то не так. После каждого моего вопроса он лишь молча качал головой или отвечал, что он был не у пары.
Но тогда, где он пропадает?
Расследование ничего не дало. Было непонятно, кто те люди, что сгорели вместе с Кристиной. Улик не осталось, все служащие в доме Ардена были живы.
Неужели мою девочку хотели убить, и она, защищаясь, тоже сгорела? Именно это рассматривал имперский эмиссар, будь он неладен. А потом версия ее гибели вновь изменилась.
Я не могла свыкнуться с мыслью, что всё так просто, как гласит официальное заключение.
Воры.
Простые, случайные воры, прознавшие, что хозяина нет дома, а женщина одна.
Мол, залезли в дом, чтобы обчистить, а когда Кристина застала их — завязалась драка.
Думать о том, что сволочи захотели надругаться над ней, было невыносимо. Ведь зачем иначе было вообще вступать в сражение?
Меня ужасала эта мысль. Она разъедала душу моему сыну.
Но… я понимала, что Кристина просто не смогла бы справиться с таким количеством противников, которые пролезли к ней в дом. Тем более после выброса магии, который у нее случился накануне.
Как же я хочу оживить этих мерзавцев вновь и сжечь! И так раз сто!
Неофициальная версия тоже существовала, но она казалась неправдоподобной — только потому, что эмиссар не знал, кто устроил выброс магии накануне.
Но… из-за нее гибель Кристины прикрыли слишком быстро.
Никто не должен был знать, что василиски могли дойти до столицы и остаться незамеченными. Именно их магия всегда была непредсказуемой и разнообразной. Именно о них расспрашивал Ардена эмиссар, отсюда и весь перерытый двор.
Опять над нашими головами повисла опасность. Эмиссар всё больше склонялся к мысли, что все странности так или иначе связаны с нашей семьёй: выброс магии, поджог особняка, след неизвестной силы, перекрытый
