Одержимость Фенрира - Анна Снегова

Я и сейчас не до конца ещё разобралась.

Понимаю только одно – никогда в жизни мне не было так хорошо и легко.

Глава 22

Глава 22

Ночью в горах зябко.

Хоть сейчас и лето, но всё же я выскочила из дома налегке, рассчитывая всего лишь на небольшую прогулку по долине и обратно. А не на то, что меня затащат так высоко – туда, где небо, кажется, можно достать рукой.

И всё-таки от Волка мне тепло. Грею невидимые пальцы в тёплой шкуре, зарываюсь глубоко в густой мех. Когда касаюсь горячей кожи, большой зверь слегка вздрагивает под моими прикосновениями. Это смущает. Интересно, сколько в нём сейчас от хищника и сколько – от человека? Как оборотень воспринимает этот мир, как его видит, слышит, ощущает? Мне интересно всё, вообще всё о нём. Вот бы поговорить, расспросить хорошенько… потом вспоминаю, что было в последний раз, когда Фенрир ещё был человеком, и губы начинают гореть, а тело – согреваться от волны жара, прокатившейся по коже. Как-то не похоже, что этот мужчина настроен разговаривать.

Это тревожит. И будоражит до невозможности одновременно.

Вздыхаю и ложусь на спину зверя грудью, покрепче обхватываю руками и ногами. Меня уже в сон клонит потихоньку. Устала. Слишком много было эмоций и событий, я к такому не привыкла.

Который час, интересно? По моим ощущениям, уже три ночи, минимум.

Час Волка.

Временами накрывает ощущение, что за нами наблюдают откуда-то с высоты – мой зверь напряжён, да и брат не выпускает из рук обнажённого меча, а Клык временами предупредительно порыкивает. Но ни один дикий барс нам так и не показался.

Когда мы наконец-то миновали перевал, и перед нами открылся спуск на плоскогорье, у меня перехватило дух.

Невероятный, невообразимый простор! Сколько хватает глаз, широкие долины, то поросшие густыми лесами, то спящие в дымке туманов, а совсем далеко – бескрайние степи, утонувшие во мраке ночи. И моего воображения не хватает представить, что там, где сплошное море тьмы скрывает детали. Куда меня несёт мой Волк? Зачем? И вообще, что будет дальше? Так хочется спросить. Волнительно – и в то же время страшно.

Наверное, надо бы мне уже ему показаться.

Решаю, что сделаю это, как только брат уйдёт. Почему-то это кажется мне самым правильным.

Прямо сейчас мне не хочется трудного семейного разговора, а он неизбежен, если я сниму флёр невидимости.

Бьёрн останавливает Клыка на гребне скалы, и дальше перевала не спускается, застывает тёмной неподвижной глыбой позади нас – когда оглядываюсь, единый силуэт человека и барса чётко очерчен в лунном свете. Не следует больше за нами, только его пристальный взгляд мне в спину.

А Волк даже не притормаживает, рьяно кидается вниз по горной тропе, вьющейся меж гигантских валунов. По-моему, он едва ли замечал моего брата во всё время пути, и даже не уверена, что ему есть до этого дело. Я буквально кожей чувствую, как хищника охватывает нетерпение. Как будто вырвался наконец-то из клетки, из ловушки.

Если быть совсем честной с собой, у меня тоже примерно такое же чувство. Как бы сильно я не любила свою семью и Таарн.

- Эй, Псина! – доносится до меня голос брата, усиленный горным эхом. – Доброго пути вам. Спасибо за «восьмую восточную башню Гримгоста». Теперь в расчёте. Берегите себя!

Не уверена, что Фенрир услышал его последние слова, которые всё тише доносил ветер.

Понятия не имею, откуда у Волка столько сил, но он бежит всё быстрее, мощными движениями лап покрывая просто гигантские расстояния каждым прыжком. Даже у барсов я никогда не видела такой скорости.

Очень скоро перевал скрылся за очередным поворотом горной тропы.

Мы остались совсем одни в пустынных горах.

Сон с меня слетел совсем. Пружина волнения стала закручиваться внутри до каких-то совершенно невообразимых пределов. Потребность поговорить стала нестерпимой. Хотя бы пара слов, чтобы успокоить моё бешено бьющееся сердце. Мою тревогу, мой страх перед неопределённостью. То, что брат так бескомпромиссно доверил меня этому человеку, вселяет надежду, что всё будет хорошо. И всё-таки мне бы хотелось подтверждения из уст присвоившего меня мужчины.

Пока мы спускались с гор, у меня было достаточно времени покопаться в себе и понять, чего боюсь больше всего.

Наверное, того, что это всё – просто физическая страсть, похоть, необузданные желания хищника. Которому всего лишь понравился запах. Пока что я не получила ничего, чтоб думать как-то по-другому, и это тревожит. Для меня это всё слишком серьёзно. Я абсолютно точно не смогу «просто так». Даже несмотря на то, что в его руках и от его поцелуев крышу снесло немедленно и бесповоротно. Настолько, что я как полная дура забыла обо всём и готова бросить всё, что когда-либо было мне дорого.

А он?

Что я для него?

Сладкая добыча?

Я же совсем ничего о нём не знаю. Может, у него развлечение такое. Охота по ночам на невинных девушек. Может, у него таких как я были сотни. Я бы, честно говоря, даже не удивилась. Красивый мужчина, сильный, невероятный. Особенный. К нему, наверное, очередь из желающих в любовницы. А красивые мужчины обычно знают о своей неотразимости, и редко отказывают желающим. Вон, у меня брат яркий пример! Мэлвин из-за своей любвеобильности едва не проворонил любовь всей своей жизни. Хорошо, вовремя встал на путь истинный.

Вдруг этот тоже бабник? От него веет такой неприкрытой мужской харизмой и притягательностью, что очень даже может быть. Да и то, как он быстро перешёл от слов, которых почти не было, к делу…

Чем больше думаю об этом, тем сильнее себя накручиваю.

К моменту, когда мы попадаем под сень густой рощи у подножия гор, у меня внутри уже полный раздрай. Эйфория отпустила, и теперь я занимаюсь любимым своим делом – самокопательством и переживаниями.

Волк резко сворачивает. Потом ещё и ещё.

Не сразу понимаю, что вот это беганье кругами по лесу ещё битых полчаса – это запутывание следов.

В конце концов, мы попадаем в узкую низину, заросшую густой травой. Тонкие ветви деревьев тихо шелестят, сплетаются над головой куполом, сквозь них просвечивают звёзды. Птицы не поют – или спят, или притихли при вторжении незваного ночного гостя.

Наискосок поляну пересекает поваленный ствол дерева, весь покрытый пушистым мхом. Рядом с ним Волк и останавливается.

Тяжело плюхается животом в