Отверженная жена дракона - Кира Иствуд
– Я не хотела! Эйда, прошу… – плачет Адалин, закрываясь руками.
– Никчёмная девка! Ты всё испортила! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
– …мне больно!
– Зачем ты вообще родилась?!
– Тиара…
– Заткнись! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ НАВСЕГДА! – кричит Эйда, толкая альту в грудь так сильно, что та, не удержавшись, спотыкается и падает прямо на алхимический столик.
– Ах!
Раздаётся глухой звук – будто раскололся твёрдый плод.
И Адалин медленно соскальзывает на пол.
Из-под её головы медленно растекается густая алая лужа.
Блестящие от влаги зелёные глаза альты широко открываются – будто девушка не верит, что всё происходит взаправду. Чёрные точки зрачков мечутся, а потом замирают, глядя на взъерошенную красную от злости Эйду.
– Вставай! – хрипло требует она. – Хватит притворяться! ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ МРАЗЬ!
Но альта не двигается, продолжая лежать на полу сломанной куклой. Кровь подбирается к чёрным туфлям нарраты.
Так проходит несколько секунд, за которые с Эйды спадает пелена гнева. Её красное лицо стремительно бледнеет, а от осознания случившегося начинают трястись руки.
– Адалин… – бормочет она, опускаясь на пол. – Ты чего?! Я не… не хотела! Адалин! Я…– она прикасается к лицу альты и тут же отдёргивает руки. – Ты не можешь так поступить! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ!
Но тут Адалин вздрагивает, размыкает губы, рывками втягивая воздух, и тяжело, мучительно стонет.
– О, святые! – восклицает Эйда. – Жива! Сейчас… сейчас…
Вскочив на ноги, она бросается к двери, но, распахнув её, врезается во что-то твёрдое. Отшатнувшись, вскидывает глаза…
На пороге стоит высокий мужчина в струящихся белых одеждах. Его плечи такие широкие, что он едва помещается в проёме. Красные волосы убраны в хвост, в руке он сжимает извивающуюся тёмную змейку. Стиснув пальцы, обращает её в пыль.
Мужчина заглядывает за плечо нарраты и цепко осматривает помещение.
– Эль-тиар Ральфаир… – шепчет Эйда, в ужасе отступая. – Откуда вы тут… Я… – Она поспешно кланяется в ноги. – Пожалуйста! Мне нужна помощь!
Вместо ответа мужчина грубо заталкивает девушку обратно в комнату и порывом магического ветра закрывает дверь. Щелчком пальцев заставляет засов защёлкнуться, а потом уверенным шагом подходит к альте, лежащей на полу. Магическая лампа, что горит на столе, окрашивает лицо девушки в болезненно жёлтый оттенок, серая мантия почернела от крови.
Присев рядом, дракон медленно проводит над ней рукой…
Зажмурившись, Адалин дышит часто и слабо, как больной котёнок. Крови натекло столько, что сразу ясно – травма серьёзная.
– Эта альта… Она… споткнулась и… упала, – бормочет Эйда, нервно переминаясь у двери. Аура дракона давит на её слабые плечи.
– Споткнулась… – повторяет Ральфаир голосом, в котором звучит мрачная издёвка. – Лицо она себе тоже сама исхлестала?
– Нет, но… Это случайность, эль-тиар! Клянусь!
– Ты убила её, – говорит дракон, но почему-то на его лице растекается улыбка.
– Нет! Нет. Я бы никогда!… она жива!
– Её не спасти, – Ральфаир подхватывает безвольную руку Адалин так, чтобы осмотреть запястье, и усмехается при виде золотого контура. – Однако, как интересно вышло.
– Это ненастоящий узор! Подделка!
– Нет, метка настоящая. Ты хладнокровно убила наречённую моего брата, деточка. Что, думаешь, с тобой теперь сделают?
– Это не я! – в отчаянии вскрикивает наррата. – Поверьте мне, светлоликий эль-тиар!
– После пыток заговоришь иначе.
– Ч-что… П-пыток?
– Не знаешь такого слова? – притворно удивляется Ральфаир, взглянув на Эйду. Зрачки в его алых глазах вытягиваются, становясь похожим на острые иглы. – Это когда вскрывают плоть и голое мясо жгут железом. Вырывают ногти, выкручивают суставы, выкалывают…
– Прошу, хватит! – вскрикивает Эйда, закрывая уши ладонями.
– А после месяца истязаний тебя прилюдно казнят, – спокойно продолжает алый дракон. – Сначала отрежут язык, потом руки и ноги, но телу не позволят умереть быстро, будут изводить его голодом и болью… Следом возьмутся за твою семью. Их имена сотрут из истории, а их самих вышвырнут в туман, прямо в ширастову пасть… Вероятно, накажут весь храм – за недосмотр. Но тебе всё равно придётся хуже всех, человечка.
Эйду трясёт. Белая как снег, она падает на колени.
– Я не хотела, – задыхаясь, сипит девушка. Она хватается за воротник своей золотой мантии, будто он душит её. В зелёных глазах набухают горькие слёзы и срываются крупными каплями, оставляя на бледной коже мокрые дорожки.
Повернувшись к альте, Ральфаир снова осматривает метку, потом обхватывает пальцами её острый подбородок, и зажигает в воздухе огонь, чтобы лучше осветить лицо девушки.
– Хм, любопытно… Зелье хамелеона хорошо держалось, – деловито говорит он, – эффект закончился только сейчас?
– Я не…
– Отвечай!
– Да! Да… – как кукла, которую дёргают за верёвочки, кивает Эйда.
– Вы похожи не только лицами. Ваши души тоже родственны… Она твоя сестра?
– По отцу… Она незаконнорождённая, но не знала об этом. Но как вы…
– Мне двести лет, человечка. Моему зверю открыто многое, – высокомерно отвечает Ральфаир. – Ещё я вижу, что твоя магия душ и теней довольно сильна, – посмотрев на наррату, дракон улыбается, и это улыбка палача, что наслаждается своим делом. – Хорошо… Просто чудесно! Снежная Эльва на твоей стороне, человечка.
– О чём вы?
– Есть способ всё исправить.
– Альту можно спасти?!
– Её – нет. А вот тебя, – вкрадчиво говорит дракон. – И не просто спасти. Ты станешь наречённой моего брата. Ты ведь наррата, а значит, мечтала быть супругой дракона, не так ли? Слава, почитание, богатство, бесконечно долгая жизнь – всё это будет твоим. В глазах смертных ты станешь богиней.
Глаза Эйды неверяще расширяются, голос шелестит, как упавшая листва:
– Но как это возможно, эль-тиар? Ведь мои запястья пусты.
– Это можно исправить. Нить жизни этой девочки ещё теплится… Я привяжу её к тебе, сплавлю вас в единое целое. Две души в одном теле… На тебе появится её метка. В некотором роде вы смешаетесь.
– Я н-не понимаю! Что это значит?
– Ровно то, что я сказал, – рыкает дракон, но заметив, как дрожит Эйда, продолжает спокойнее. – Не переживай, ты останешься за главную, ведь изначально тело твоё. Личная память этой альты попросту исчезнет. С некоторыми пробелами, но она будет воспринимать твою жизнь как свою… А твою память – как собственную. Поэтому, даже если в какой-то момент перехватит контроль, дел натворить не успеет. А со временем, если будешь следовать моим указаниям, полностью подавишь её душу. Так понятнее?
Сидя на полу, Эйда кусает губы, нервно сжимает пальцы на золотой мантии.
– Но что, если кто-то догадается? – жалобно спрашивает она.
– Невозможно. Знание, что я использую – тайное, оно передавалось в роду моей матери, и я единственный её
