Замерзшие лилии - Ольга Сандул
Сперва люди опасались открыто говорить о прежних временах, тем более – каким-либо образом поддерживать нового претендента на власть. Опасались шпионов Ордена, которые наводнили столицу и периодически арестовывали тех, кто по неосторожности или под воздействием крепких напитков высказывался против жрецов.
Я, возобновив работу швеей, тщательно взвешивала каждое свое слово и следила за всеми посетителями, не допуская разговоров о политике в стенах своего дома. Шить мне нравилось и, несмотря на имеющиеся деньги, не могла сидеть без дела. Других занятий, способных хоть как-то занять меня, увы, не было. Кроме того не хотелось привлекать внимание соседей, которым я и так была словно «бельмо на глазу» - незамужняя одинокая женщина. Представилась вдовой, понимая, что правду обо мне им вряд ли кто-то расскажет, а так я уберегу себя от досужих сплетен. Соседки вздыхали, сетуя, что были бы у меня дети, не знала бы, когда присесть. Но мне слышалась в их речах откровенная зависть. Поскольку каждая из них не только присматривала за домом и детьми, но и помогала мужу, работая в лавке. Жрец храма, который я была вынуждена посещать каждые выходные, узнав о том, что у меня получается, со слов соседок, прекрасно шить, также нашел дополнительную работу. Помимо заказов для нужд святилища, я стала вести занятия у девочек, воспитывающихся в приюте, два раза в неделю. И эти уроки стали в некотором роде отдушиной, поскольку получилось понравиться детям и увлечь их. Мне позволили шить с ними постельное белье для приюта, различные мелочи вроде полотенец и салфеток, скатерти, но более всего воспитанниц увлек процесс изготовления игрушек. И было безумно жаль их, поскольку они никогда не видели тех ярких пестрых нарядов для кукол или тончайших фарфоровых чашек, которыми я играла в детстве. Учитывая заветы жрецов, мы наряжали готовые безликие куклы в бесформенные темные платья, но девочки были рады даже им.
Дни пролетали очень быстро, хотя я с огромным волнением слушала новости, долетавшие с войны. И сердце каждый раз странно ныло в груди, когда в слухах звучало имя Севира.
О том, что Тристия проигрывает, стало понятно к концу первого месяца после объявления войны. Поговаривали, что соседние государства, Силезия и Мартиника, тайно сговорились между собой напасть одновременно. Кроме того, после череды поражений стало понятно, что военное дело в этих странах за каких-то двадцать лет продвинулось намного вперед. Их многочисленные регулярные армии владели более совершенным оружием, чем рыцари Ордена. Подробности до нас, обычных людей не доходили, но то и дело на улицах стали появляться листовки с карикатурами на Тауруса и Совет жрецов, которые, увлекшись проповедями, тащат страну в пропасть. Такие картинки появлялись утром на домах, были развешаны на столбах и заборах. Иногда они были раскиданы на площадях перед открытием ярмарок. Поймать тех, кто печатал и распространял листовки, не смогли.
В столице был введен комендантский час, улицы стали патрулироваться рыцарями, но картинки все равно появлялись, правда, в меньшем количестве.
Тристия подписала два унизительных мирных договора через три месяца войны. К тому времени войска под командованием Севира чудом ушли из окружения, не попав в плен. На севере ситуация была плачевнее: магистр Листан, возглавлявший военную компанию, покончил с собой после того, как его войско потерпело сокрушительное поражение близ города Риануса. В живых осталась лишь десятая часть рыцарей. В итоге три северных провинции отошли Мартинике, а Силезия получила право на беспошлинную торговлю и денежные выплаты (контрибуцию). Поговаривали, что Севир умудрился каким-то образом сделать так, чтобы Силезия отказалась от притязаний на две провинции. Но народ все равно был недоволен: все чаще стали появляться разговоры о том, что при короле такого бы не произошло.
Возвращение магистра Севира вместе с войском рыцарей спровоцировало волнения в столице. Я разрывалась между отчаянным желанием увидеть мужчину издалека и воспоминанием о его последней просьбе никогда не встречаться. Волевым усилием заставила себя остаться дома, убеждая, что нужно срочно закончить очередной заказ. И сделала правильно, потому что через час начались беспорядки.
Толпу достаточно быстро разогнали при помощи оружия, а особо активных застрелили на месте или увели под руки в миссию для допроса. Несколько последующих дней город казался вымершим, поскольку патрули рыцарей не позволяли выходить на улицу, заставив всех жителей сидеть по домам. Как я узнала потом, когда войска во главе с Севиром проезжали по главной улице столицы, кто-то из толпы стал обкидывать их яйцами и тухлыми овощами. Такого Тристия не знала с тех пор, как Таурус стал единоличным правителем!
Город вернулся к нормальной жизни спустя примерно две недели после того, как прошли публичные казни тех, кто пытался спровоцировать восстание. Листовки с карикатурами появлялись все реже: видимо их распространители испугались вида отрубленных конечностей на главной площади столицы. Казалось, жрецы в очередной раз заставили народ замолчать, поскольку теперь открыто никто не обсуждал слухи о наследнике короля и тем более - не критиковал политику Тауруса.
Мое время было занято, как и прежде, воспитанницами приюта, которые просидели взаперти долгое время, и заказами. Днем я старалась занять себя делами, а перед сном, прочитав положенную молитву, закрывала глаза, стараясь гнать от себя прочь мысли об одном магистре Ордена. Каждый раз, когда дверной колокольчик извещал меня о новом посетителе, непроизвольно вздрагивала, хотя знала точно: Севир не придет. Вместо него на исходе весны меня посетил другой мужчина из прошлого.
ГЛАВА 18. Севир
Солнечные лучи в этой спальне умудрялись проходить даже сквозь плотные шторы. Обычно летом, когда небесное светило вставало
