Темный Страж - Сиара Хартфорд

— Фейри, — ответила она сразу, словно заранее знала, что скажет. Она провела пальцами по одному из моих рогов. — Черные глаза и рога, синие волосы, заостренные уши и клыки.

— Даже зубы?

— Даже зубы, — сказала она с мягкой улыбкой, тем же пальцем проведя по моей щеке к губам.

— А цвет моей кожи?

Она на миг задумалась, скользнув взглядом по моей обнаженной груди, потом снова подняла глаза.

— Ты бледный. Слишком бледный.

Значит часть гламура сработала, но не полностью. Я предположил, что если бы она видела мои крылья, то сказала бы о них. Но все равно чувствовал себя до невозможности уязвимым от того, что не знал наверняка.

— Ты красивый, знаешь это? — прошептала она, прижимаясь лицом к моей шее.

Закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением ее кожи.

— Это лицо приносило мне больше неприятностей, чем мне бы хотелось.

Она хихикнула.

— Вот как?

Я улыбнулся вместе с ней, подумывая, не прижать ли ее к себе снова, прежде чем нам придется покинуть постель. Мне нужно было рассчитать свои силы, смогу ли я наделить ее портрет силой перед тем, как провести через портал. Опасался, что буду слишком вымотан после.

Если мы опоздаем, Бевгье узнает почему. Но усталость, ничто по сравнению с болью, которую она испытает, если не смогу ее защитить. Я уже лихорадочно перебирал способы избавить ее от гарема Бевгье, или вовсе вывести из Неблагого Двора. Проклятие не позволяло мне делать многое. Мне оставалось надеяться, что что-нибудь придумаю, когда мы окажемся там.

Она провела пальцами по моей руке к груди, следуя линиям мышц, и на лице ее отразилась печаль.

— Чего ты хочешь, Розалин? Если бы могла получить все, что угодно, — я запустил пальцы в ее волосы, — Что бы развеяло твою грусть?

Она долго смотрела на меня, ее взгляд блуждал по моему лицу.

— Как бы безумно это ни звучало, никогда не покидать это место.

Я крепко прижал ее к себе.

— Я бы хотел оставить тебя здесь, — сказал я.

Я желал этого сильнее, чем стоило желать того, чего не можешь иметь.

— Я бы тоже этого хотела, — прошептала она.

Глава 21 ~ Другая кожа

Розалин

Я не могла отвести взгляд от татуировок Кереса, пока он сидел на краю кровати, натягивая штаны. Без прозрачной ткани, обычно скрывающей его спину, видела каждую изящную деталь змеев, извивавшихся вокруг его лопаток и спускавшихся вдоль позвоночника. Это были не драконы, как сначала подумала, а нечто иное, вытянутое и стройное, как он сам. В тусклом свете чернила будто мерцали, словно состояли из крошечных чешуек, а крылья распростерлись по его плечам. Любопытство пересилило осторожность, и я потянулась к нему.

Он вздрогнул от моего прикосновения, на миг подняв голову, но затем расслабился. Я провела пальцами по мягкой коже его спины. Такие утонченные. Вот какие они были. Как и многое в Доме Привратника, узоры были изысканны, но не вычурны. Хотя татуировки покрывали всю его спину, они казались на своем месте. Еще одна грань его существа, найденная за дверью, которую он так упорно держал запертой.

Я знала, что не должна задавать вопросов, но остановиться не могла.

— Что это?

— Древние Темные Стражи, с времен до того, как Мать-Земля создала Высших Фейри.

От его слов по коже пробежал холодок. Столько времени. Концепция, которую мне было трудно понять. Он говорил о тысячелетиях, о временах, когда мир был еще молод. Это вызвало у меня еще больше вопросов.

— Ты — Высший Фейри?

— Да, в каком-то смысле. И нет, — он оглянулся на меня через плечо. — Во мне есть не только кровь Высших Фейри

— Ты… змея?

Он громко рассмеялся, поворачиваясь ко мне.

— Нет, но ходят слухи, что первый из моего рода был создан из крови змеи и души демона.

Я обдумывала его слова, и в голове появлялись новые вопросы.

— Сколько тебе лет?

Он усмехнулся, ложась рядом и прижимая меня к себе. Тепло его кожи проникло в меня, вызывая приятную дрожь. Я растаяла в его объятиях, желая остаться в них навечно.

— Так много вопросов, мисс Грин, — сказал он, и я покраснела, когда его губы коснулись моей шеи, а ладонь скользнула вдоль моего обнаженного тела. Он не очень далеко продвинулся в своей попытке наконец выбраться из постели. — Достаточно старый, чтобы уже не помнить, сколько мне точно лет, — прошептал он у самой кожи, прежде чем поцеловать впадину на моей шее.

— Это кажется невозможно, — выдохнула я, голос прозвучал куда более прерывисто, чем хотела. Но его губы были такими…

Он снова тихо рассмеялся, и этот смех отозвался во мне, согревая кровь. Я никогда не устану от такого Кереса, теплого, улыбающегося, легкого. Он прогнал того холодного, отстраненного Кереса, и я надеялась, что тот больше не вернется.

— Разве важно, сколько мне лет? — спросил он, чуть отстранившись. Его темные глаза скользили по моему лицу, будто он видел меня впервые.

— Не особо, — выдавила я, стараясь не обращать внимания на то, как его пальцы ласкают чувствительную кожу на моих бедрах, а потом поднимаются вверх, к груди.

— Я видел, как создавались и рушились человеческие империи, как целые королевства распадались на тысячи осколков. Видел, как людской мир делили между Магистратами. Видел, как Королева Ведьм заняла свой ледяной трон, — его пальцы легко скользили по моим ребрам, рисуя узор к бедру. — Я был свидетелем начала Войн Фейри и видел, как подписали договор, скрепленный кровью, — он сглотнул, и в его голосе появилась странная печаль. — Я больше не помню голоса своей матери и давно забыл форму рогов своего отца.

Он замолчал на долгое время, его глаза следили за рукой, медленно скользящей по изгибу моего плеча и вниз, по руке.

— Возраст, всего лишь цифра, которая теряет свое значение, чем дольше тянется, — он поцеловал меня. Мягко, неторопливо, его язык едва касался моих губ.

Я окончательно потеряла голову. Все мысли, все вопросы исчезли. На мгновение забыла, где я и почему здесь. Были только я, Керес и его восхитительные руки. Он приподнял меня, не прерывая поцелуя, и двигаясь вместе со мной, спустился к краю кровати. Когда он наконец отстранился, в его взгляде появилась тоска. Такого я никогда раньше не видела. У меня сдавило горло.

— Нам нужно идти завтракать, пока Дом Привратника не потерял терпение, — прошептал он, словно боялся, что дом его услышит.

— А он