Лесная жена (СИ) - Богданович Марина

Но главная сложность была даже не в этом. А в том, что Брану нравлюсь я, а мне — Саор.

Дома меня ждала натопленная банька и горячая еда.

- Почему ты сегодня не пришел избавиться от черноты? - Спросила я за ужином, наконец, отогревшись после бани.

На столе лежала дощечка, как в школе, наверное, Бран принес ее из своего дома. Охотник подтянул ее к себе и написал: «завтра».

- Я уже согрелась и могу полечить тебя после еды.

На самом деле, усталость чувствовалась, но мне хотелось сделать что-то для Брана в благодарность за его заботу.

«Тебе нужно отдыхать» - написали мне.

- Тебе тоже нужно было отдыхать и сегодня ночью, и ранним утром, - нашлась я, что ответить.

«Хорошо, но тебе необязательно сегодня вытягивать всю черноту, даже если немного - уже будет легче»

И тут я словила себя на мысли, что ни разу не спрашивала ни у одного авалорца, что они чувствуют, когда в их теле накапливается чернота. Я как-то сама решила, что им тоже холодно, но сейчас, поразмыслив об этом, поняла, что это не так. Если б от черноты они мерзли, их тела не были бы такими теплыми во время лечения, да и вся кожа была бы в пупырышках.

- Что вы чувствуете, когда в вас скапливается чернота?

«Боль в груди. Сильная»

- И ты весь день терпел?! Почему утром меня не попросил помочь?!

«Есть очередь. А у тебя и так работы больше всех»

- Раздевайся! Немедленно!

Бран улыбнулся и вместо того, чтобы послушать меня, написал: «не думал, что до этого так быстро дойдет».

Я, конечно, поняла, о чем он шутит, но почему-то совсем не смутилась. Что с Саором, что с Браном, мне было смелее, когда мы оставались только вдвоем.

- Я очень рада, что тебе не настолько больно, раз остаются силы шутить, но я сейчас серьезна. Так что снимай рубаху без возражений.

Бран поднял руки, как бы говоря: «сдаюсь», а после стянул рубаху.

- Я начну? - Спросила прежде, чем класть руку на его грудь.

Охотник кивнул, выжидательно глядя на меня.

Прикасаться к его обнаженной груди, было волнительно, ведь мы оба понимали, зачем мы сейчас живем в одном доме. И тот факт, что это нужно для лечения, совсем не помогал. Но час был поздний и медлить не стоило, если я хотела выспаться. Я осторожно прикоснулась к мужской груди и кивнула Брану, позволяя начать передавать мне черноту.

Знакомый холод потек в руку. Мы были совсем одни и сидели так близко, что казалось бы простая лечебная процедура превратилось в нечто очень личное. Руки мужчины смирно лежали на его коленях, а сердце стучало слегка ускоренно.

Я отчаянно пыталась придумать, о чем с ним «поговорить», но, как назло, в голову не приходило ничего путного. Так и сидели: в тишине, под треск свечи, играя в гляделки.

Спустя какое-то время, напряжение начало исчезать, и я даже почувствовала радость от того, что я сейчас не одна в пустом и холодном доме, ведь именно в такое жилище я бы вернулась поздним вечером, если бы не Бран.

Глава 49.

Ита

Я проснулась среди ночи, но вовсе не от бессонницы, а от сильнейшей боли в животе.

Осознание происходящего накрыло снежной лавиной. Неужели женские дни?! Из-за моего все ухудшающегося здоровья, об этих днях мне не приходилось беспокоиться уже больше года. Мне бы заранее сообразить, что раз моя всегдашняя слабость прошла, то и женский цикл должен был восстановиться, тогда не пришлось бы сейчас судорожно думать, где мне сейчас достать ткань для этих дней.

Разрезать ли на полосы одно из чистых полотен, которыми мы обтирались после бани или пока что использовать для этого мою нижнюю сорочку, которую я и так наверняка уже запачкала, а рано утром сбегать на рынок за полотном?

В следующий миг живот прихватило с новой силой. Я свернулась клубком, подтянув колени к себе. Казалось, в таком положении было чуть полегче, но это только казалось. Боль была ужасная. То ли я отвыкла, то ли это от того, что женские дни пришли после долгого перерыва. Если б не тепло печи, облегчающее мое положение, я бы завыла в голос.

Как бы плохо мне не было, нужно было позаботиться, чтобы не запачкать лежанку. А потому, закусив губу от боли, я осторожно слезла с печи, и согнувшись пополам, ибо так было легче, поковыляла к сундуку взять себе другую сорочку.

Саор меня баловал и несмотря на все мои возражения накупил мне разной одежды: и сорочек, и платьев, и чулок, и теплую жилетку. Как же я сейчас была ему благодарна. Нужная одежда быстро обнаружилась также, как обнаружился Бран, незаметно подошедший ко мне со спины.

- Ох, Престветлая, напугал! - Вскрикнула я, обернувшись и напоровшись на мужскую грудь.

Бран отошел на шаг и сложил ладони в жесте извинения.

Лунный свет слегка освещал комнату, но я надеялась, этого было недостаточно, чтобы он мог разглядеть небольшое пятно на моей сорочке, пока я копалась в сундуке.

- Мне тут кое-что понадобилось. Возвращайся, пожалуйста спать.

Было очень больно, но я старалась стоять прямо, с силой прижимая руку с сорочкой к животу, а другой прикрывая зону груди. Да, в комнате стоял полумрак, но приличий никто не отменял.

Бран еще раз извинился, бросил быстрый взгляд на то, что я держала в руке и скрылся за своей шторкой.

Я не знаю, понял ли он что-то или нет, но сейчас я была рада, что можно снова согнуться в три погибели, и поковыляла за свой угол печи, переодеваться.

Когда я, наконец, улеглась обратно, понимая, что с такой болью заснуть у меня не получится, я услышала тихие шаги по комнате, а еще через несколько мгновений — звук открывающейся двери.

- Куда это Бран пошел посреди ночи?

Бежать за ним сейчас и что-то выяснять не было ни сил, ни смысла. Утром все равно узнаю, ведь я была уверена, что он будет исправно провожать меня до работы каждый день. От мысли, что придется высидеть весь день в прохладной комнате на твердом стуле, стало еще больнее. Как же справляются другие Ашим? Может, пьют какой-то обезболивающий отвар, или у них это дни проходят безболезненно? Мне определенно точно нужно будет поговорить с Ниной до работы.

Не знаю, сколько времени прошло, точно немало, как я снова услышала скрип калитки, а потом звук открывающейся двери. В комнате зажгли свечу. Я лежала у себя за шторкой и отчетливо слышала, как Бран стал греть воду в чугунке, а потом что-то куда-то переливал.

- Бран, что ты делаешь?

Не смогла я побороть свое любопытство. Моя шторка отъехала в сторону, являя серьезное лицо авалорца.

Он показал указательный палец, мол, «жди» и вернулся уже со свечой, доской и мелом.

«Сильно болит?»

- Ты все понял? - Спросила я, закрывая руками лицо от стыда.

Я услышала, как он отнес доску со свечой обратно на стол, а после я ощутила, как он осторожно гладит меня по голове.

Он гладил и гладил, а я пряталась за своими ладонями. Так прошло немало времени. Может, четверть часа. После он снова отошел, что-то писал на доске, потом опять что-то переливал, а потом аккуратно «постучал» пальцами в мою ладошку. Пришлось «открыть».

Мне в руки всунули дощечку, подсветив надпись свечой.

«Я приготовил отвар, он помогает от такой боли».

Он точно все понял. Когда я в смущении вернула ему дощечку, он принес мне кружку с теплым питьем.

- Спасибо, Бран, мне очень стыдно, - сказала я, принимая напиток, избегая смотреть ему в глаза.

Он снова ушел что-то писать.

«Это не стыдно. Выпей все. Я ушел топить баню».

Дощечка так и осталась лежать возле меня. Наверное, Бран ушел как можно скорее, чтобы еще больше меня не смущать.

Мне было любопытно, откуда он знает рецепт отвара от женских болей, если у него никогда не было Ашим. Я также предположила, что он ходил к себе домой за травами для отвара. То, что они были у него дома, удивляло не меньше, чем знание рецепта. Но спрашивать его обо всем этом я точно не стану.

Да, мне было неловко, что он все понял, но я была благодарна и за отвар, и за возможность помыться с утра в теплой воде. Еще бы на работу не идти, но о таком мечтать не приходилось.