Отрада - Виктория Богачева
Она глубоко вздохнула и, ошеломленная, накрыла ладонями щеки, покачав головой. Она и сама не верила в то, что сказала. Не хотела верить, потому что даже помыслить не могла о таком злодействе. Но стоило ей встретиться взглядом со знахаркой, как та печально кивнула.
— Я и сама так мыслю, милая. И потому мы будем молчать о том, что услыхали от Твердяты. До поры, до времени. Коли не хотим сгубить Храбра.
Поежившись, Отрада кивнула, и вместе с Вереей они обе одновременно обернулись посмотреть на мирно спящего Твердяту. Дыхание у него, наконец, выровнялось, и ушла болезненность, с которой он метался ночью по лавке.
— По осени воевода приехать обещался, — робко заговорила Отрада. — Может, тогда.
— Может, — эком откликнулась знахарка, думая о своем.
30.
Храбр пришел к брату под вечер. Сперва подсоблял мужикам на сенокосе, чтобы нагнать день, когда они искали Твердяту, а после полудня работал в кузне. Староста, словно в насмешку, со всей общины велел собрать и приволочь инструменты, которые нуждались в починке. Вот над ними Храбр и трудился.
Коли мыслил Зорян Нежданович, что получится у него кузнеца испугать али разозлить, то тут он прогадал. Без Твердяты, который обычно подсоблял ему, было тяжко, но не напрасно отец брал Храбра с собой в кузню, едва тот выучился крепко держаться на ногах. Не бывало еще такого, чтобы он с работой не справился.
Не получится позлорадствовать у старосты и нынче.
В избу к Верее Храбр пошел сразу после кузни: голодный и уставший, токмо и успел омыться прохладной водой из бочонка. Бабка Веселина, родня по матери, присматривающая обычно за Твердятой и Нежкой, захворала еще пуще, и все говорили, что недолго ей уже осталось. Потому Милонегу он отправил пока в избу Белояра и Услады, а сам минувшей ночью лежал на лавке в пустой, просторной избе совсем один и долго разглядывал деревянный сруб у себя над головой. Терзали его голову невеселые думы, и, выходило, с какой стороны ни глянь, а делал он все худо.
Дойдя до избы знахарки, Храбр пару раз постучал в дверь, удивленный, что никто его не привечает, пока не услышал слабый голос Твердяты. Когда он вошел, брат полусидел на лавке, опираясь спиной о стену, но глядел на него осмысленным взором. Совсем не так, как вчера днем, когда у него от лихоманки и боли закатывались глаза.
— Госпожу Верею в соседнюю общину позвали, — поспешно сказал Твердята, заметив, как нахмурился оглядывающийся по сторонам брат. — А Отрада к колодцу пошла, у нас вся вода вышла.
Он облизал пересохшие губы и потянулся к чарке с остывшим питьем, что стояла на полу подле лавки. Чем больше глядел на него Храбр, тем больше хмурился. Не должно быть у мальчишек таких синяков и ссадин на лице, и ран на затылке...
Он пересек горницу, в которой все выглядело так, словно хозяйка ушла на несколько минут и вот-вот вернется: на столе, засыпанным ржаной мукой, лежало замешенное для хлебов тесто; в печи тихо-тихо шкворчал горшок, и по избе плыл сладко-медовый запах лесной ягоды и лета. На лавке у женского угла Храбр углядел мужскую рубаху с искусной вышивкой, в которой угадывалась рука Отрады. Оглядел и почувствовал острый укол ревности, ведь такие рубахи дарили перед свадьбой женихам. Он поспешил прогнать недостойное мужа чувство. Не жить же девке вечно в избе у знахарки. Коли засматриваются на нее молодцы, почему бы и не пойти за того, кто приглянулся.
Храбр опустился на край лавки, на которой лежал Твердята, и тот неосознанно подтянулся, пытаясь сесть.
— У меня почти ничего не болит уже! — преувеличенно бодро заверил мальчишка и поморщился, сделав очередной глоток питья, оставленного для него знахаркой.
— Ну-ну, — кивнул Храбр и потянулся погладить его по спутанным волосам. Ненароком коснулся лба рукой: все еще горячий. — Ну и испужал ты нас, — вздохнул он, вспомнив, как еще накануне беспомощно метался, не ведая, где и как искать молодшего брата.
Твердята опустил взгляд на руки, в которых держал чарку, и поежился.
— Я ничего не помню даже... токмо, как кто-то ударил меня по затылку...
— Ништо. Что помнишь, то и сказывай.
— Я бежал к тебе в кузню... а потом отчего-то остановился... и получил палкой по голове. Видел, как кто-то отбросил ее в сторону, — Твердята судорожно выдохнул и сцепил в замок пальцы, избегая смотреть на брата. — Я плохо помню… верно, меня волокли по лесу. Долго волокли. А когда скинули с обрыва, я зацепился за корягу и вывихнул там ногу.
Слушая брата, Храбр скрипел зубами. У него-то сомнений не было, кто с Твердятой такое сотворил! Хоть и не видал никого его младший брат, а он все же ведал. Староста это, Зорян Нежданович, вздумавший сгубить весь его род. Вот и на мальца нынче руку поднял... он-то в чем был повинен?
— Совсем не помнишь ничего больше? — спросил он с надеждой, не ведая, как жестко прозвучал его голос.
Твердята виновато на него взглянул и мгновенно поник плечами. Закусив губу, мотнул головой.
— Коли б помнил, я б сказал, — прошептал едва слышно.
Ускользающая мысль настойчиво вертелась в голове Храбра, и тот прищурился, повнимательнее пригляделся к избитому брату. Что-то не давало кузнецу покоя, и он думал, что вот-вот догадается. Но его прервал донесшийся со двора шум. Скрипнула дверь, и из сеней прозвучал запыхавшийся, но веселый голос Отрады, которая еще не ведала, что в избе гости.
— Малец, это я! Госпожа Верея до утра не вернется, будем с тобой вдвоем вечерять!
Держа обеими руками полное до краев ведро, она боком вошла в горницу, следя, чтобы вода не расплескалась на пол. Бухнув его подле печи, смахнула со лба выступившую испарину: умаялась тащить, и завела за уши несколько коротких прядок, выбившихся из тугой косы.
— Голодный поди? — спросила Отрада и, наконец, повернулась. Обомлев от испуга, она ойкнула и ступила назад – никак не ожидала повстречать Храбра.
— Как сердце зашлось, мамочки! — сказала она, прижав ладонь к груди.
— Здравствуй, Отрада, — сказал кузнец уже без былой враждебности.
Он встал ей навстречу и указал на одиноко стоявшее
