Цитадель - Клэр Кент

Но это значит, что скоро нам придется действовать. Сделать что-нибудь.

Рискнуть всем.

Коул ждет, пока они не отойдут достаточно далеко, чтобы нас не было видно, и затем вытаскивает меня обратно на асфальтированную дорогу. Еще несколько часов мы следуем за ними на некотором расстоянии, отдыхая, когда отдыхают они, и оставаясь вне поля зрения, пока ближе к вечеру они не останавливаются и не разбивают лагерь на ночь.

Как обычно, они сходят с дороги к реке, чтобы иметь доступ к воде. Они ставят палатку и разводят костер. Один из них уходит в лес с ружьем, вероятно, на охоту.

Мы с Коулом находим выгодную позицию, которая находится вне пределов видимости, но все же позволяет нам видеть их главный лагерь. Мы присаживаемся на корточки и долго наблюдаем за ними.

Брианна относит кое-что из одежды к реке, чтобы постирать. Охотник возвращается с убитым кроликом на ужин. Двое из них занимают позиции по обе стороны лагеря, очевидно, выполняя функции охранников. Они делают мелкую работу. Жарят кролика. Едят. На этом практически все. Когда солнце садится, Брианна и двое парней заходят в палатку, а двое мужчин остаются на страже.

— Похоже, у них всегда двое на страже, — бормочет Коул после долгой паузы, в течение которой никто из нас не произносит ни слова. — Наверное, они сменяются.

— Ладно. Полагаю, они будут делать так всю ночь. Уверена, мы справимся с двумя охранниками.

— Ага. Я могу бесшумно уложить одного, а затем обойти вокруг и позаботиться о втором. Если повезет, мы сможем убрать обоих до того, как остальные узнают, что мы здесь.

— Что я буду делать, пока ты разбираешься с охраной?

— Ты будешь отвлекающим маневром, — его губы слегка подергиваются, как будто он предугадывает мою реакцию.

Я поджимаю губы.

— Я бы хотела сделать что-нибудь полезное.

— Отвлекающий маневр — это полезно. Они подумают, что опасность исходит с твоей стороны, тогда как на самом деле она исходит с моей. У нас уже будет преимущество, и это даст нам еще большее. Мы справимся. Я могу уложить четверых парней.

Его голос звучит уверенно, но не хвастливо. Он говорит чистую правду.

— Так что, мы делаем это сейчас?

— Нам нужно подождать, чтобы двое других с большей вероятностью заснули. Давай найдем место, где можно отдохнуть несколько часов. А потом пойдем.

По-моему, это хороший план. Я киваю, и мы начинаем удаляться от их лагеря, возвращаясь в том направлении, откуда пришли, пока не достигаем скопления больших камней, которые обеспечивают некоторую защиту.

Мы не разбиваем лагерь. Мы не разводим костер. Мы быстро моемся в реке. Затем Коул садится, прислонившись спиной к одному из камней. Когда я опускаюсь на колени рядом с ним, он притягивает меня в свои объятия.

От него пахнет еще сильнее, чем обычно, потому что он не помылся полностью. Его тело горячее, твердое, большое и знакомое. Самое безопасное на свете.

Какое-то время мы обнимаемся, пока у меня не начинает болеть спина от этого странного положения. Я ерзаю, пытаясь устроиться поудобнее, и наконец, растягиваюсь на земле, положив голову на колени Коулу.

Мне это нравится. Нет ничего приятнее. Он гладит меня по волосам и водит большим пальцем по моей щеке, и я закрываю глаза, но не сплю.

Он, должно быть, знает, что я не сплю, потому что после долгого молчания он спрашивает низким гортанным голосом:

— Ты простила меня?

Я резко открываю глаза.

— Что?

— Ты простила меня? — я понимаю, что он имеет в виду, но он все равно облекает это в слова. — За то, что я так тебя бросил.

Грубые слова повисают в ночном воздухе.

Я понятия не имею, что сказать. Каков будет ответ.

Его рука застывает на моем лице.

— Я… — я выдавливаю из себя это слово, потому что внезапно понимаю, что мое молчание расстраивает его. Он думает, что я все еще злюсь. Обижена. — Я… думаю, да.

Его пальцы слегка касаются моих растрепанных волос.

— Думаю, да. Не то чтобы ты совершил что-то непростительное. Это было неправильно, но ты ничего мне не должен был, кроме разговора. Ты же не нарушал какие-то обязательства.

— Я обманул твое доверие, — Коул делает странный судорожный вдох. — И это худшее, что я когда-либо делал.

— Да, — соглашаюсь я, поскольку он говорит правду. — Но ты любишь своего брата. Я понимаю, почему ты поступил так, как поступил. Он для тебя важнее всего.

— Важнее ли?

Это меня так удивляет, что я переворачиваюсь на спину, чтобы посмотреть ему в лицо. Коул такой же невозмутимый, как и всегда. Ничего не выдает лицом. Но в то же время это разбивает сердце.

— Он всегда был твоим приоритетом, — с трудом выговариваю я.

— Да. Но должен ли он быть моим приоритетом? Я продолжаю думать о том, что ты сказала ранее. О том, что его собственный выбор привел его туда, где он есть. Я виню себя в том, что с ним случилось, но это не только моя вина.

— Нет, не только твоя. В конечном счете, он сам отвечает за свой выбор. Возможно, ты мог бы поступить лучше. Иногда мы все могли бы поступить лучше. Но он не твоя ноша, — я прочищаю горло, пытаясь сформулировать именно то, что хочу сказать. — Он явно этого не хочет. Если бы он этого хотел, то не продолжал принимать решения, которые принимает сейчас. И если ты не примешь это, ты всегда будешь как Каин, проклятый и бесконечно блуждающий, чтобы заплатить за свои грехи.

Коул сухо фыркает.

— Именно так я себя и чувствую. В точности как Каин.

— Но это проклятие не от Бога. Ты сам его на себя накладываешь, — я испытываю облегчение, когда вижу, как он кивает. Кажется, он понимает, что я пытаюсь сказать. И он согласен. И ему нужно это услышать. И ему нужно разрешение отпустить. — Он не твоя ноша, Коул. Ты не можешь продолжать пытаться нести его на себе.

Его челюсти напрягаются. Он отводит взгляд.

— А ты?

— Что я?

— Ты моя ноша?

Мое сердце разрывается на части, отчаянно трепеща. Мне требуется несколько секунд, чтобы сделать глубокий вдох. Наконец, я шепчу:

— Ты этого хочешь?

Я жду. И продолжаю ждать. Пока Коул, наконец, не наклоняется и не запечатлевает поцелуй на моих волосах.

— Я не уверен, что мне дозволено то, чего я хочу.

Это ответ. Просто не тот, которого я хочу.

Все в порядке.

Может, я и хочу этого, но мне не нужно,