После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ) - Екатерина Гераскина

Я почти выпрямилась. Нависла над Гертрудой. Почувствовала, как моя верхняя губа поднимается, и я скалюсь. Тяну руку к ней, чтобы выбить поднос из ее рук.

Но… та кинула в меня гроздья рябины, и я упала на колени, а потом и на бок, корчась от ожогов. Рябина там, где касалась открытых участков тела без шёлкового халата, обжигала и ранила.

Как это возможно?

И тут я услышала:

— Ещё кидай! — звонкий, торжествующий смех раздался из коридора. — Ещё кидай!

Я увидела, как в дверях комнаты, не имея возможности войти, почти пританцовывает темноволосая девчонка в цветастом платье. Она кривляется, смеётся по-звериному. Её кожа серо-белая, глаза почти стали серебряными. И казалось, что зрачок то сужается, становясь похожим на лезвие, то снова возвращается в человеческий.

— Ты… — прошипела я и потянулась к Гертруде, которая застыла рядом. Но та снова кинула в меня ветки рябины. Я зашипела, стала отползать, каждая ягода жгла тело.

Это была служанка Орелии. Истинной Ардена.

— Я! Я! — хлопала в ладоши девчонка, пританцовывая, как одержимая. Её глаза сверкали безумием. — Бросай! Бросай! Ах-ха-ха!

Но тут из коридора донесся стук каблуков.

Равномерные, размеренные, действующие на нервы.

А потом раздался мелодичный голос, от которого всё внутри похолодело:

— Сандра, дитя. Не переборщила ли ты?

— Она сопротивляется, Ваша Сиятельная Тьма! Надо больше! — с восторгом произнесла служанка истинной Ардена. — Ха!

И тут в поле зрения появилась… Она.

Та самая — Сиятельная Тьма.

И впрямь полностью соответствовала описанию.

Я застыла, подчинённая её взгляду.

Тёмно-зелёные, нереально сияющие глаза пронзали меня насквозь. Серо-белёсая кожа, чёрные волосы, блестящие, как ночное небо.

Странная женщина замерла в дверях. И казалось, только заклинание моего мужа удерживало ее и эту Сандру от того, чтобы войти в комнату.

Зато оно не удержало Гертруду, застывшую с подносом в руках.

Я почувствовала, как воздух в комнате стал гуще, тяжелее, будто налился свинцом.

Высокая, изящная женщина была в чёрном платье — не по моде, слишком облегающем, вызывающем, с кружевом и шёлковыми вставками. Черные волосы спадали до самых колен, переливались блеском.

Я ощущала всем своим существом: передо мной хищница. Опасная соперница. Красивая и страшная одновременно. Кровожадная, но… довольная.

Она смотрела на моё изуродованное рябиной тело с тем наслаждением, с каким палач любуется удавшейся казнью.

Её губы тронула улыбка, искажённая, жёсткая.

— Много рябины, — произнесла она, и в её голосе проскользнуло что-то едва уловимое. Намёк.

Глупышка рядом захлопала в ладоши, закивала.

— Да-да! Много, много! — запрыгала Сандра игриво. — О! Я поняла!

Смысл уловила не только девчонка, но и я. И кровь похолодела: она знает, что я освобожусь. Я сбрасывала рябину, обжигалась до волдырей, но силой воли отбрасывала гроздья. Прикусывала губу до крови, но пыталась освободиться. Отползала от Гертруды ближе к камину. Но экономка кидала гроздь за гроздью.

— Гертруда! — завизжала девчонка. — Немедленно наступи на ягоды! Разомни! Залей её соком!

И та, покорно приподняв подол платья, начала наступать в чёрных туфлях на гроздья, разбрызгивая красно-оранжевый ядовитый сок.

Я шипела от боли и слабости.

Я чувствовала, как липкий сок втирается в мою кожу, разливаясь новыми вспышками боли. Я выгибалась на полу, и каждый вздох был пыткой. Я пятилась ползком все дальше, пятками перебирала по полу, но Гертруда покорно выполняла приказ, шла за мной.

— Сандра, — голос королевы прозвучал мягко, почти ласково, и оттого ещё страшнее. — Не боишься, что можешь получить ответ?

— Нет, конечно, Ваша Сиятельная Тьма! — радостно выпалила девица. — Вы ведь наведёте на неё морок. Она ничего и не вспомнит.

Королева чуть склонила голову на бок, и её взгляд стал острее клинка:

— Чем больше рябины требуется, тем сильнее дар, дитя. Будь осторожна. Иногда полезно нести ответственность за свои поступки. Это тебе мой ещё один урок.

Но та даже не заметила — проморгала, пропустила слова мимо ушей.

А я, корчась на полу от рябинового сока, слышала каждую ноту, каждую тень смысла.

И понимала: урок предназначался не только ей.

И я знала, что при первой возможности эта безумная девчонкой понесет наказание.

А еще поняла: они собирались что-то сделать, а потом лишить меня памяти.

— А если она вспомнит? — голос женщины прозвучал мягко, но в нём сквозил холод.

— Фи! — девчонка фыркнула, с вызовом вскинув подбородок. — Тут столько рябины, а вы так сильны, моя госпожа. Заморочите ей голову — и дело с концом. Нужно торопиться. Этот дракон скоро накувыркается с истинной…

Девчонка сразу метнула в мою сторону взгляд, наблюдая, как ранят меня эти слова. Она впитывала не только мою телесную боль от рябины, возбужденно облизывая губы, но и душевную от ее слов.

— … и явится. Испортит ваши планы, Сиятельная Тьма.

Женщина чуть склонила голову, и её губы тронула хищная улыбка.

— Ну, как знаешь, Сандра, — прошептала она, и в её голосе слышалась хитрая насмешка.

— Да она такая правильная, до тошноты чистая! — хихикала она. — Она не из нашего Дома, госпожа. А такие не мстят.

— Неразумное дитя ты, Сандра, — голос прозвучал мягко, но в нём была сталь. — Нет страшнее силы, чем сила женщины, не раз познавшее горе. И нет сильнее женщины, что будет защищать своё… зерно до самого конца.

Я, обожжёнными до волдырей руками, смогла дотянуться до тяжёлого подсвечника у камина. Чтобы не вскрикнуть, закусила в кровь губу, и горячая струйка скатилась по подбородку. Я со всей силы ударила Гертруду.

Та рухнула, перестав давить ногой рябину. Я же стала стягивать с себя халат.

Эти гадины не могли пройти через дверь. Я собиралась этим воспользоваться. Халат соскользнул с плеч.

А в это время… Сиятельная Тьма сделала шаг в комнату, преодолевая магию мужа так легко, словно ее не существовало.

Я метнула взгляд на девчонку — та скакала по границе, не в силах войти.

— Она ещё молода, — раздался шелковистый, ядовитый голос. — Только прошла своё первое совершеннолетие. А ты… только что второе.

Она замолчала. Потом взмахнула рукой, и я замерла.

Сиятельная была в начале комнаты — и вдруг уже оказалась прямо перед моим лицом. Я не заметила, как это произошло.

Её пальцы сомкнулись на моей шее сзади. Она опустила меня на ковёр. Из её ладони выскользнул камень. Откуда она его взяла, я не поняла. Я не могла пошевелиться.

— Спишь, — её голос был тягучим, как колдовская песнь. — Ты спишь. Тебе всё кажется. Ты убита горем. Твой муж встретил истинную. Он спит с ней, пока ты здесь