После развода в 40. Между нами твоя истинная (СИ) - Екатерина Гераскина

Она пела. Каждое слово ложилось на меня тяжестью. Я чувствовала силу, обрушивающуюся на моё сознание. Боролась. Сопротивлялась.

Но…

Она прижала камень к развилке моих бёдер.

— Ты отдашь мне… си-лу…

Глава 7

Проснулась с тяжёлой головой.

Видимо, после того как ушёл Арден и запер меня, я, устроив бесчинства с его одеждой, выместила свой гнев и устала. Потом выпила чаю и уснула.

Надо же — я всё изрезала, хотя для меня не свойственно настолько яркое проявление эмоций.

Я села в кровати, свесила ноги. Пальцы утонули в высоком ворсе ковра. Я была укрыта тонким одеялом. Опустила глаза. На мне был чёрный шёлковый халат.

Хм.

Я ведь надевала бежевый.

Отчего-то фантомно болели руки. Я посмотрела на них. Розовая нежная кожа покрывала их.

В голове звучало эхо чужих слов, путалось, накатывало. Сначала — каркающий голос старухи: «Беги от проклятого…» А потом — звонкий, мелодичный: «Твой муж встретил истинную. Он спит с ней, пока ты здесь мучаешься одна. Пока он берёт свою истинную, пока зверь, предатель, поклоняется той, что недостойна… но так сладка — ты страдаешь…»

Тук-тук… В голове бил набат.

Я согнулась почти пополам. Закрыла руками лицо. Горечь от этих слов охватила меня.

А потом я протянула руку к своему животу.

Туда, где так и не было жизни, где она не зарождалась, сколько бы мы с Арденом ни пробовали.

Провела ладонями по лицу. Слёзы снова покатились из уголков глаз. Я всхлипнула, а потом посмотрела в окно. Там стояла глухая ночь. Сколько же я проспала?

На столике у камина был чай и остывший пирог.

В животе запекло, заставило сморщиться. Я встала и подошла к тарелке.

На тарелочке лежал кусочек яблочного пирога, надломленный. Но ощущение, что тут… было что-то иное, не покидало меня.

Я смотрела на него, смотрела и перебирала в голове ягоды… Только вот перед глазами всё время вспыхивали оранжево-красные гроздья рябины.

И снова ощущение жжения приходило ко мне. Я посмотрела на руки — ничего там не было. Но кожа была очень чувствительной. Я распахнула халат. Кружевное бельё было на месте. Я стала осматривать себя. Кое-где были едва заметные розовые пятна, словно тут были ожоги… а потом они исчезли.

Я подошла к зеркалу в ванной комнате.

Там на меня смотрела я.

Ничего не изменилось. От той сверхъестественной внешности, словно насыщенной магией или… гламуром, не было и следа.

Я запахнула чёрный халат и прошла в гардеробную, минуя просторную спальню. Там горой лежали изрезанные вещи Ардена.

Моё внимание привлёк его военный камзол. Я подошла и подняла его за плечи. Кажется, только он уцелел после моего мородёрства.

Взгляд упал на простые железные пуговицы.

Я вспомнила, как было больно…

Провела одной рукой по камзолу. Другой коснулась пуговицы. Она не жгла.

Что за ерунда?..

Снаружи раздался стук копыт лошадей. Я отбросила камзол, вышла из гардеробной и подошла к окну. Ночь была темной и густой, и только тусклые фонари освещали подъездную дорожку к нашему особняку.

Арден только что приехал. На часах была полночь.

«Пока он берёт свою истинную, пока зверь, предатель, поклоняется той, что недостойна… но так сладка — ты страдаешь…»

Я смотрела, как муж идёт к дому, и слегка пошатывается. Походка его была нетвёрдой.

Я поспешила в гардеробную, чтобы надеть платье, но… запнулась о кресло у камина. Под него закатилась… ягода рябины.

Я подняла её и стала рассматривать.

Накатило ощущение, что я что-то забыла. Что-то важное. Меня накрыло неприятными предчувствиями, по телу прокатилась фантомная боль, но… это ведь всего лишь рябина.

Но ведь ей нечего делать в моей комнате!

Так как же она оказалась здесь?

— Кажется, Гертруда говорила, что приготовила… рябиновый пирог. Странный выбор… — прошептала я в воздух.

Мой взгляд метнулся к столику. Там стоял яблочный пирог.

А при мысли о Гертруде всплыл перед глазами подол её строгого тёмно-синего платья и серебряные пряжки на носках чёрных туфель.

А ещё захотелось приподнять верхнюю губа и оскалиться, зашипеть на нее. Потому что в моих мыслях она держала поднос с гроздьями рябины.

«Ещё кидай! Ещё кидай!»

И тут же возникли еще одни обрывки, то ли видений, то ли воспоминаний. Но их круговорот прекратило звериный рык дракона внизу.

Громогласный, опасный, жуткий.

А потом — грохот.

Я знала: в такое позднее время в доме мы оставались одни. Только я и муж.

Вся прислуга жила в городе.

И сейчас в доме точно никого. Некому задать вопросы о том, что произошло.

А внизу муж продолжал бесноваться. Что-то полетело в стену, раздался глухой удар. А потом звонкий треск. Кажется, это моя любимая ваза разлетелась на осколки.

Я тут же посмотрела на тяжёлый напольный подсвечник у камина, где мы любили лежать на ковре перед пламенем. И заметила — на серебре что-то красное.

Я подошла, присела, потрогала кончиками пальцев.

Там были капельки крови.

Но тут раздались тяжёлые, нестройные шаги по коридору — и дверь распахнулась.

Ящер явил меня себе в теле моего мужа.

Глава 8

— Кр-р-ристина, — прорычал Арден.

Взмахом руки, даже не глядя, он разрушил собственное заклятие на двери.

А меня снова тряхнуло от воспоминаний. Показалось, что кто-то уже проходил через эту дверь, и это была… не Гертруда. Не остановила даже магия мужа, ведь та была сильна. Очень сильна.

Арден был сильнейшим драконом Империи.

В прошлом — военачальник, генерал, сражавшийся на передовой с василисками, которые десятилетиями пытались захватить окраины драконьих территорий.

Василиски — раса воинственная, немилосердная. Но той войне пришёл конец. Пять лет кровавых боёв и всё было завершено.

Повинуясь хищным инстинктам, он втянул запах, широко раздувая ноздри. На меня смотрел его зверь жёлтыми, хищными глазами. А я смотрела на него.

По скулам проступали чешуйки, ногти начали вытягиваться в когти. Рубашка была расстёгнута до середины груди, камзола не было, рукава закатаны. Узкие брюки, высокие сапоги.

Я тоже втянула воздух. К его горьковатому запаху полыни и пряного муската примешался другой.

От которого меня тошнило.

Душистые розы.

Он был у неё. А теперь приехал домой.

Арден сделал ещё два шага, продолжая вдыхать.

Зверь был зол и недоволен. Бросил мимолётный взгляд на гардеробную, потом резко повернулся ко мне. Приподнял уголки губ и оскалился. В его глазах мелькнула звериная ярость.

Я