Предательство по-драконьи. Сладкая месть - Екатерина Гераскина

Крайс взял себе кофе и предложил переместиться на веранду.

Я кивнул, подхватил чашку и направился вслед за ним.

На улице было тепло. Летний бриз приятно холодил кожу, солнце ещё не палило слишком сильно. Мы заняли места на веранде, откуда открывался вид на главный корпус академии.

Мы вспоминать студенческую жизнь и пили кофе. Спустя час наш разговор прервал появившийся у столика дворецкий, который был единственным человеком, что помнил как выглядела моя мать. Бертран, как мы и договорились, привез устраивать в академию свою внучку.

— Господин Дрейкмор, — почтительно склонил голову мой дворецкий. — Имя вашей матери… Лианель Вестра. Декан экономического факультета.

Преподавательница, которую мы помнили чуть ли не с первого курса. Женщина с холодным, цепким взглядом, с идеальной осанкой и всегда безупречным внешним видом. Её уважали, её побаивались. Она никогда не повышала голос, но её присутствие в аудитории заставляло каждого студента держать спину ровнее.

Я медленно перевёл взгляд на Крайса.

Тот всё провёл рукой по лицу и хрипло выдохнул:

— Никогда бы не подумал…

Он нервно сглотнул, затем нервно дёрнул уголком губ.

— Блин… Мне стыдно, — пробормотал он.

— За что?

Крайс откинулся на спинку стула, потёр шею и с кривой ухмылкой сказал:

— Да за то, что не раз ржал с того, что она точно неровно к тебе дышит. Ты помнишь, как она постоянно оставляла тебя после занятий? Я ещё говорил, что у неё к тебе особый интерес…

Я нахмурился, вспоминая.

Да, Лианель действительно всегда требовала от меня большего, чем от остальных. Часто оставляла после пар, давала дополнительные задания, иногда обсуждала со мной исследования и форумы. Тогда я думал, что ей просто нужен сильный студент, кого можно протолкнуть в научные круги.

Теперь всё выглядело совсем иначе.

Не говоря ни слова, я встал. Где находится её кабинет, не забуду никогда.

Шёл вперёд, студенты огибали меня.

Что я чувствую? Внутри меня бушевал ураган.

Она была рядом. Моя мать.

Стоило только протянуть руку. Но я не знал… А что чувствовала она?

Каково ей было смотреть на меня, на полную копию мужчины, который предал её любовь, а после отобрал у неё ребёнка? Обрёк её на страдания. На вечное ожидание.

Ненавидит меня?

Немало я попортил ей крови. И был не самым послушным студентом. Точнее, не так. Всё, что я знаю и умею, — это её заслуга. А вот с поведением и дисциплиной всегда были проблемы.

Коридор, лестница. Ещё один коридор. Дверь с табличкой. Такого рода как Вестр — я не знаю. Хотя поговаривали, что она дочь знаменитого учёного, но отчего-то решила сменить фамилию.

Кажется, я знаю почему.

Постучал просто для вида.

Распахнул дверь.

Небольшой кабинет по классике был заставлен книгами и папками. Большой стол у окна, стул и ещё один для посетителей. В углу притаился небольшой столик с чашкой и маленьким чайничком.

И пахло тут… так… корицей и яблоками.

Уютно.

За столом сидела… она.

Лианель оторвала взгляд от бумаг, в глазах сверкнуло недовольство, а потом быстро сменилось удивлением.

Она привстала и тут же села.

Я смотрел на неё. Теперь жадно ловил все её движения. Смотрел не как на строгого преподавателя. А как мать.

Обрисовывал её черты лица. И что самое интересное, в самом деле не был на неё похож.

Во мне была чистая порода Дрейкморов.

Мать же была изящной, словно статуэтка. Светловолосая, с убранными в строгий высокий пучок локонами. Приятные черты лица, совершенно миловидные.

Очень красивая женщина.

Могу понять отца, как мужчина. Но не могу понять, как человека. Видимо, связи, что давал род Элизабет, были намного значительнее, чем связи моей настоящей матери в учёной среде.

Отцу по душе были деньги и прибыль, а не наука.

Белый брючный костюм шёл ей. Светло-голубые глаза смотрели с болью.

— Лорд… — хрипло начала она и снова попыталась встать. Она нервничала и не знала куда себя деть. Это было бы странно наблюдать, если бы я не знал, что связывало нас. — Дрейкмор… Столько лет… Не видела вас в… нашей Академии.

Она подбирала слова. А мне от этого было ещё больнее. Я молчал. Просто смотрел.

— Решили навестить родные места… — ее голос был слегка хриплым. Она вцепилась в столешницу одной рукой. А ещё, кажется, даже не моргала. А ведь я видел её такие странные взгляды, когда был студентом. Не понимал: она ловит каждое мгновение, чтобы побыть со мной, и вовсе не придирается. Я действительно был её лучшим студентом. Боги! Сколько же боли было в этих бездонных, словно озёра, глазах. Ещё одна поломанная судьба под ногами Дрейкморов. — Могу я чем-то помочь?

Всем ли она, как декан, вот так предлагает помощь? Сомневаюсь.

— Может быть, захотите чая?

А я просто смотрел и не мог наглядеться.

Она тоже замолчала, но я видел, что она пытается как-то задержать меня.

Уже второй рукой вцепилась в столешницу стола.

Я не хотел мучить… её.

А ещё, я понимал, что так не может выглядеть женщина, которая ненавидит. Так выглядит мать, которая любит своего ребёнка безусловной любовью.

Даже если он уже взрослый.

Я вошёл в кабинет и прикрыл за собой дверь.

— Присаживайтесь… присаживайся… — столько тепла было в этих словах.

Я занял место напротив её стола.

Она молчала.

Я тоже.

Она ходила по грани из-за той клятвы, что ограничивала её.

А я не хотел причинять ей боль.

— Я слышал, недавно прошёл экономический форум. Пришёл, чтобы обсудить с вами его итоги…

Она слушала меня и, кажется, почти ничего не слышала. А потом опустила глаза в стол. Я видел, как наполнялись влагой её глаза. Она встала, отвернулась к окну, обняв себя нервно за плечи. Но быстро взяла себя в руки. А потом повернулась снова.

— Конечно.

Мама подошла к шкафу с публикациями и книгами. Взяла бумаги и положила их передо мной.

Она улыбнулась тёплой, сдержанной улыбкой.

На самом деле мне было плевать на этот экономический форум. Но и спросить пока о другом я не мог.

Я помогу ей. Найду способ. Сниму эту проклятую клятву. Но сейчас…

Я просто хотел быть с ней рядом.

— Ты хочешь ознакомиться с ними сам или… — продолжение повисло в воздухе.

Я просто хотел, чтобы она говорила.

— Расскажи сама… — перешёл на «ты».

Она прикрыла глаза, потому что поняла.

Видел, как она прикусила губу, как резко смахнула предательскую слезу. Жаль, что нам нельзя было говорить о большем.

— Расскажу.

И она говорила. Она любила свою работу и была отличной преподавательницей. И она говорила. Не