Проклятие Айсмора (СИ) - Ольга Зима

Тот шмыгнул носом и неохотно назвался.

— Сигурд? Давай, Сигурд, ты посидишь тут с дядей-доктором, я поищу твоих родителей, хорошо?

Мальчик с неохотой кивнул, как обычно дети отвечают взрослым, когда не собираются им подчиняться.

— Куда ему тут посидеть⁈ — воскликнул Литон. — Я тебя уважаю, Айаз, но другую няньку поищи! У меня каждый на счету!

Айаз перестал улыбаться, свел брови, а Ингрид заторопилась:

— Сигурд! Мальчика с таким именем искал один юноша. Он там, где я оставила десяток пострадавших. Дом их семьи утонул, и они вместе с соседями ушли к родне, а мальчик куда-то пропал, за ним отправили, но его… да! Брат, кажется, который его искал, в воду свалился, едва достали. Он теперь в квартале отсюда, в доме рядом с лавкой портного, а родня ушла в третий дом от второй улицы. Живы они, все живы!

Айаз кликнул стражника на входе и велел отвести мальчишку, чтобы в спешке и на радостях не поскользнулся в Темное озеро.

Аезелверд постоял молча, глядя то на мальчишку, готового сорваться с места, то на Ингрид, то на начавшее сереть небо.

— Теплее не будет, хоть и утро, — вздохнул доктор и опять глянул на своих подопечных под навесом. — Простынут же.

— Кое-кого мы можем разместить в Управе, — неуверенно начал Аезелверд, но Ингрид снова осмелилась влезть с предложением:

— Далеко. Тут в двух линиях есть хороший дом. По записям в архиве он никому не принадлежит, пустует два года, но вроде не развалился.

— Прекрасно! — оживился Литон. — Вот давай ты, — он бесцеремонно ткнул Аезелверда острым пальцем в грудь, — и позаботься. Нет, надо же! Я ведь велел — этого не трогать! — крикнул он кому-то и поспешил под навес.

Аезелверд задумчиво покривил рот, прикинул что-то и заявил Ингрид с не менее приказным тоном, чем тот, который только что выслушал:

— А тебе задание: всех опросить. Да узнать, кто куда разбрелся, к знакомым или к родне. Составь списки, что ли.

— Я все запомню, — тихо ответила Ингрид.

Может, тревога уляжется? Она всегда отступает от дел и забот.

К вечеру все, кто лишился крова, наконец разместились. Потерявшиеся нашлись, погибших оплакивали. Несмотря на усилия стражи, она все же были: кто-то ринулся за оставшимися ценностями, кто-то упал в ледяную воду и не смог выбраться, у кого-то не выдержало сердце.

Когда Ингрид показалось, что она сейчас рухнет и больше не найдет в себе сил встать, она увидела багровый закат в окне промозглого дома. Гаррик подхватил ее под локоть и строго сказал:

— Госпожа Ингрид, если вы не пойдете домой сами, я отнесу вас на руках.

Она не стала спорить, и пошла следом за Гарриком по непривычно тихому, очень мокрому и очень темному городу. И только на мосту подле дома, когда ледяной ветер острым языком пробрался под ее плащ, она поняла, что насквозь продрогла.

Утром следующего дня, когда Ингрид, отогревшись, выспавшись и наконец-то поев, поспешила в ратушу, ее сопровождал не только Гаррик, но и тайный страх. На работе вчера она так и не появилась, а вот те, кто мог об этом донести, имелись в избытке.

Да и в городе снова ощущалось неуловимое, но гнетущее чувство непокоя. Однако видимых причин не находилось: хоть небо было привычно темным, но шторм улегся окончательно, вода в каналах стояла ровная, свежевыпавший снег стаял. Стражники успели наскоро залатать порушенные кровли, укрепить шатающиеся переходы и мостовые. Одна тревога висела в воздухе вместе с моросью, а когда донеслись злые крики из проемов между домами, непривычно хмурый Гаррик мгновенно свернул с привычной дороги.

— Непорядок, дражайшая Ингрид, — пробурчал он неохотно. — Пока дерутся лишь те, кто кричит, но… Давайте свернем тут.

Двери трактира распахнулись, вывалилось трое сцепившихся в драке мужчин. Поднялись, скорее сонные и пьяные, чем буйные. Двое в несколько ударов уронили третьего. Потом обняли друг друга, продолжая пошатываться и едва не упав на побежденного.

— На якорь Мясника! — проорал один с пьяной злостью, и, не расцепляя дружеских объятий, они кое-как втиснулись обратно в трактир.

Ингрид вздрогнула, но решилась было подойти к оставленному перед входом человеку, который тщетно пытался подняться. Однако Гаррик, простивший заминку, тут снова проявил упорство:

— Не надо, — произнес он твердо.

Побитый человек медленно встал, погрозил оцарапанным кулаком в сторону трактира, размазал кровь на лице.

— Да знали бы вы, — он икнул, — кому такая сила в словах дана, вы бы… — икнул еще раз. — Заткнулись бы на все века…

Ингрид вскинула глаза на Гаррика, поплотнее запахивая плащ. А юноша лишь поморщился и потянул за собой.

Что стало с городом и с его жителями?

Из приоткрытых окон все громче разносились крики «Твари неблагодарные!», «Вы, чернь, такой власти не знаете!» и однообразное «На якорь! На якорь!»

Переругивались две старушки, сидевшие у мостовой в утлой лодочке.

— Сидит и поделом! Черным людям только во тьме и место! А этому проклятущему — в тюрьме! — твердила одна.

— Да какой он черный⁈ — восклицала вторая. — В твоей голове только отцовы байки и засели! А надо не их, надо легенды дедовы помнить. Да только ты, кума, сама все позабывала, теперь несешь чушь, в которую только малек и поверит.

— А не ты ли говорила мне про Черного Человека?

— Я? Да разве ж я говорила, что это Бэрр и есть⁈ — возмутилась вторая бабка и от злости плеснула веслом, обдав водой свою куму. — Черные-то когда были?.. А вере в кровь нет исчисления в годах!

— Да и кровь, поди, у него тоже черная! Ничего, на плаху пойдет — увидим.

— Кого на плаху-то вести собрались, сами знаете? Не может быть черной крови у того, кто стихией повелевает! На это только одна кровь способна! Королевская! А в этих землях…

— Нет у королей Мэннии потомков! — надрывалась первая старушенция и махала руками перед длинным носом подружки. — Нет! Были да повымерли все. И хватит надежду раздавать, не плотвичные хвосты! Не может Бэрр быть самому Рутгорму родней!

— А чего ж не может-то⁈ — завизжала вторая. — Сами твердите, что он Айсмор проклял да бурю наслал! Так? Кому еще такое