Я буду твоими глазами - Александра Неярова

И так легко-легко на душе стало, как никогда прежде.

Груз вины с плеч скатился, отпустила гложущая изнутри боль и отчаяние. Получилось. Смогла. Вздохнула Верея полной грудью, поднялась, но пошатнулась и спиной к белесому стволу берёзы прислонилась, сил-то немерено ушло.

Легкий порыв ветра коснулся плеча, будто чья-то призрачная рука. Светлокосая улыбнулась, узнала – матушка Ясна это, пришла попрощаться.

Души родичей отныне свободны. В шуме ветра и листвы чудились их голоса - благодарили.

Напоследок Ясна дотронулась тёплым потоком воздуха до живота, и девица обомлела, наконец ощутив то, что не поняла ранее за своими терзаниями.

Верея задрала голову к куполу крон леса, за ним виднелось ясное безоблачное небо. В глазах ведуньи блестели слезы, а в груди, как цветок, распускалась радость.

Род древлянский не прервётся. Она больше не была одна, ей есть ради кого жить…

Верея вышла из леса и спустилась по пологому холму до зарослей камыша, а там и к песчаному бережку Живицы выбралась. Склонилась над серебристой гладью речки, почерпнула в ладони прозрачной водицы и омыла лицо.

Хорошо как! Свежо.

Плеск рядышком увидела, затем ещё и ещё – вот и рыбка вернулась! «Ква-а», – в камышах лягушки заквакали, завозились, запрыгали.

А в небе курлыканье послышалось, Верея голову подняла взглянуть, что там твориться, и аж прищурилась от лучей яркого солнышка. Чуя светлую ворожбу, по небу, обгоняя белёсые облака, птицы скопом к лесу слетались, а прямо по земле к опушке бежали белки, зайцы, лисы, волки и мелкое зверьё.

Вернулось всё на круги своя. Так, как и должно быть…

– Кьë-ок! – сокол, друг её верный, громко и тревожно заклекотал – предупреждал об опасности.

Верея на ноги вскочила, заозиралась по сторонам да так и замерла, взгляд выхватил горбатую фигуру на пригорке. Нутром девица догадалась, кто сюда смел пожаловать – Агидель, ведьма заклятая.

Вот и свиделись они с ней в Яви.

Взобралась светлокосая на холм, настороженно наблюдая за старухой, не боялась её Верея, сильнее неё во стократ стала.

Встали супротив друг друга, схлестнулись острыми, как кинжалы, взглядами. Две противоположности – день и ночь, свет и тьма.

Первой молчание нарушила Верея:

– Как посмела ты ступить на эти земли? Убирайся, не рады тебе здесь! – хлестко, со сталью в голосе проговорила, вздернув вверх подбородок.

Смутная неприязнь, смешанная с застарелой ненавистью, засели где-то под сердцем противной иглой и ворочались в груди, причиняя глухую боль, однако как бы Верее не хотелось покарать виновницу, она не станет обрывать её жизнь.

Дар был важнее, он горел внутри ярым пламенем, успокаивал ярость, окутывал теплом. Нашептывал, что час кончины ведьмы близок.

– Глаза твои ясные, не вижу в сердце больше злобы, как мире навьем. Неужто не жаждешь расправы надо мной? – она подошла ближе, тяжело опираясь на корягу, спину к земле гнула, хромала. – Я столько горестей тебе принесла.

– Смерти, значит ищешь? Я не уподоблюсь тебе и не променяю светлый дар на холод тьмы навьей.

– Да, верно, другая ты, – глухо проскрипела старуха.

Голову седую склонила к плечу, сузила веки сослепу, разглядывала и всё разуметь не могла, как вышло, что девица перед ней сильнее духом оказалась.

– Поборола ты яд ненависти, не ступила на тёмную тропу, светлой ведой осталась. Мы похожи с тобой, только я в своë время не смогла, как ты, смалодушничала.

И рассказала Агидель, как по молодости глубокой к порогу их с Ягиней-сестрицей избы, что стояла на окраине села, раненый богатырь забрёл, спасла она его от смерти, выходила и полюбила. Девичью чистоту ему свою отдала.

Молодец клялся в любви, обещал, как вернётся с похода, замуж взять и увести в свои дальние земли за морем. Распрощались с ним, как хворь из его тела ушла, и уплыл богатырь с племенем своим.

Ждала его Агидель месяц, радовалась, что понесла дитя от лю́бого, а потом минуло ещё два, да не возвращался он. Опечалилась, загрустила, и в один день не смогла более тоски выносить, решилась за ним плыть в суровый варяжский край.

– Отговаривала меня сестрица, вразумить пыталась, о дите думать заставляла, да не послушала я – сбежала и поплыла, – вздохнула грузно старуха, в голосе её звучала застарелая боль и тоска. – Ведуний на кораблях всегда жаловали, взяли с собой меня за пару монет.

Молодец тот варяжским вождём оказался. К тому времени, как Агидель прибыла на сушу и отыскала лю́бого, он женился на южной принцессе, счастливо жил-поживал, успев позабыть о ведунье безродной, что жизнь ему спасла и всю себя без остатка отдала.

Не вынесла предательства Агидель, очернило её сердце злоба сущая, наполнилась душа жаждой мести. И обратилась она за силой к богине Маре, не терпящей неверности, да извела предателя и избранницу его.

Мало случилось с Агидель горя, дитя от неверного варяга опротивело, и его она потеряла. Тёмная ворожба плату забрала.

С тех пор она стала жрицей Мары. Бродила по свету и деяния творила, за неверность наказывала мужей, молодость у них с жизненной силой забирая, свою продлевая. Однажды богиня Мара через сон послала ей видение о будущем, о светлокосой девице из древлянского рода, которая полюбит княжича и оборвёт её путь.

Умирать Агидель не желала, поэтому явилась в Кагояр и приворожила князя Буревого.

– Златояр моим чарам не поддался, – усмехнулась беззубо. – Я подивилась… и снова полюбила, да так сильно, как никогда до прежде. Я жаждала получить его любовь и страсть, не хотела тебе его уступать, потому и нашептала Буревому по-тихому вырезать острог древлян.

Ведьма расхохоталась каркающим смехом. Зло. Безумно. Отчаянно.

– Однако светлые боги спрятали тебя от моих глаз, сберегли! – закричала в небеса, подняв обе руки, обращаясь к тем, кто жил за облаками в мире Прави. – Судьбу обмануть невозможно. Вы с княжичем всё равно встретились, а меня он снова отверг.

– Ты не раскаиваться сюда пришла. Так зачем? Я уже сказала, смерти здесь ты не найдешь, – Верея изумлённо смотрела на Агидель, отказываясь понимать её. Из-за своей прихоти наворотить столько зла!

Жалко ли её стало после всего, что она наговорила? Нисколько. Она и только она сама виновата в своих бедах.

– Мне нет прощения. Хотела, чтобы ты узнала, почему я всё это сотворила, – старуха повернулась к Живице.

Не видящий взгляд заскользил по водной