Я буду твоими глазами - Александра Неярова

Так и застыла Верея со сгорбленной спиной. Холодная дрожь по позвонкам прошлась, сердце растревожила.

– Забыл он меня, раз до сего дня на пороге не объявился. Разошлись наши пути, – села на лавку и спрятала лицо в ладонях, плечи девицы затряслись в беззвучных рыданиях.

…А ведь сама на него чары с горя наслала, чтобы забыл.

– Это не так. Я вижу, я чувствую: с княжичем вы познали настоящую любовь. Ту, которую не каждому человеку выпадает за всю жизнь испытать даже мельком. Всё образуется.

– Нет, Ягиня, – Верея покачала головой и печально улыбнулась. – Не могу его простить за то, что помогал Буревому вырезать моих родичей. В отличие от князя, Яробор… Златояр околдован не был и ведал, что творит.

– Строго судишь. Княжич был слишком юн. – Ягиня села рядом, обняла Верею за плечи, как дочь родную. – Это горе тебе нашёптывает, ты слушай, что сердце тебе велит.

– Я предпочла лучше никогда его не встречать! – выкрикнула, смаргивая злые слёзы. Кому она теперь нужна?Никто замуж порченую девку не позовёт, да и сама она не пойдёт.

Отпечатался слепой молодец в сердце.

Верея полюбила его с увечьем. Никто окромя него не заставлял то биться чаще и замирать от нежных и страстных поцелуев, таять от прикосновений, как снег, в горячих сильных объятиях.

– Боль впереди тебя бежит, душит, разум застит. Пройдёт больше времени и станет легче принять это, – премудрая погладила её по светлой голове, успокаивая.

Утерев мокрые глаза рукавом, Верея поднялась и поклонилась.

– Прощай, Ягиня. Благодарствую за советы и науку.

– Счастливой дороги тебе, Вереюшка. Пусть ветра сопутствуют тебе, Боги покровительствуют, длань пращуров оберегает, а предки хранят твой покой, – напутствовала лесная ведунья, провожая девицу к выходу из терема. – Не печалься, постучится счастье к твоему порогу, только обожди чуток. И помни, коли понадобится, здесь ты всегда найдешь кров.

– Буду помнить, – обняла Ягиню крепко-крепко, пряча мокрые глаза. А после сошла с крыльца и побрела прочь.

– Мяу-у, – промурлыкал Баюн, наблюдая с раскрытого оконца, как отдаляется от двора тонкая фигурка светлокосой девицы. – Как же это, хозяйка? Не правильно как-то получается.

– Что чернявый, жалко их тебе стало? Понравились? – Ягиня тоже смотрела Верее вслед.

– И слепому ясно, что на роду писано им вместе быть, одну долю на двоих волочить, – не успокаивался кот, негодующе махая хвостом, тревожила Баюна судьба этих двоих. – Помоги им.

– Раз писано, значит встретятся еще, – загадочно обронила в тишину утра премудрая, улыбаясь и почёсывая любимца за ухом.

Глава 19

По небу тянулись тяжёлые серые облака, солнце то скрывалось, погружая лес во мрак и гулкую тишину, то выныривало и озаряло кроны золотистым светом. Рядом со сгоревшим острогом птицы не пели.

С десяток лет минуло, а эти места по-прежнему оставались гиблыми. Мать сыра земля была ослаблена проклятьем ведьмы, за годы не смогла побороть злое колдовство.

Верея шла к пепелищу, поселение древлян давно было ей домом, но и едва не стало последним пристанищем. Она единственная, кто выжила в ту роковую ночь.

Словенский князь напал на мирный острог с дружиной и повелел убить всех.

Когда на заре поспели воины Вяженского князя, стало уже поздно, они застали погорелый острог с дымящимися остовами изб и теремов, обглоданные пламенем деревья. И ни одной живой души.

Никаких следов того, чьих это подлых рук дело, лишь пепел и грязь после дождя.

Верея поднялась на пригорок, встретились ей по пути истуканы, чуры навевали холодок на душу своей чернотой, обожжённые пламенем. Казалось, что ведунья слышала голоса неупокоенных предков. Чуяла их боль, как свою.

Она пришла помочь. Избавить это место от мук. Даровать глоток свободы от тёмного заклятья.

Светлокосая девица сделала шаг, еще один, пока не оказалась у самой кромки выжженной земли и застыла.

Внутри что-то болезненно сжалось. Сердце заколотилось в жалости.

По щекам хлынули горькие слëзы. Три наслаивающихся друг на друга в памяти образа вызывали тоску и скорбь. Уютное поселение на холме между кромкой леса и лентой реки, пропахшее смертью пепелище и то, во что эта местность превратилась теперь.

Мёртвая земля.

И очернённая остатками тёмной ворожбы ведьмы река Живица, из которой текли ручьи к дальним землям, разнося отраву и губя невинные жизни путников.

Настало время избавить мать-природу от мук.

Верея сбросила поклажу с плеч, прихватив с собой резную шкатулку, прошла за остатки околицы. В памяти вспыхнули мгновения, как малой девочкой с братцем Баженом по подворью бегали, весело и беззаботно хохоча; маменькины с батюшкой лица и улыбки, ворчание бабки Грознеги. Терем, в котором жила… ныне жалкие гнилые обломки.

Колени подкосились, Верея рухнула на чёрную землю, испачкав подол сарафана, но не обратив на это внимание. Что ей одëжа, когда внутри всё болью пылает?

Шкатулка выпала из дрожащих рук, покатилась вперёд, а из неё выскочил обломок древка стрелы с полосатым оперением – княжича, еë лю́бого Златояра.

Горло перехватило железной удавкой, слезы болезненно покатились из глаз, расчерчивая щëки и срываясь вниз на землю.

Щелкнула девица пальцами, и зашлось в огне последнее сохранившееся напоминание о прошлом. Верея зажмурилась, коснулась руками мёртвой тверди, и с истошным криком, что рвался из самой души, выпустила на волю ведовскую силу.

Та впиталась в землю, устремилась к корням древ и к дремлющим в оковах ворожбы семенам, насыщая каждое светлой силой и мощью. Разрушая тёмное колдовство и даруя новую жизнь.

Там, где на землю падали капли слëз, словно брызги живой воды, стала пробиваться трава, пуки цветов и молодая поросль тонких кустов с деревцами.

Скрипели и рушились обломки изб, на их месте разрастался зелёный ковёр, заполоняя всё пепелище молодым леском.

А вокруг острога рядом с могучими вековыми деревьями с трухлявой корой вырастали стройные берёзы, клёны, ясени и в отдалении ели. Омолаживалась чащоба, возрождалась мать сыра земля…

Кто бы увидел, глазам своим не поверил.

Вода в Живице вновь сделалась прозрачной и голубой. Бодренько побежали ключи сквозь лес и к степям, разнося добрые вести о том, что пало заклятье с древлянской земли. Русалки и прочая лесная нечисть уж постараются, разболтают.

Когда Верея распахнула глаза, вокруг неё стеной возрос лес, сочно