Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Он отстраняется — будто считал мои реакции наизусть. Касается губ мягче, как лаской.

— Сегодня об этом не думаем, ладно? — предлагает. — А завтра расскажем и остальным. Нужно выяснить, кто всё это шлёт.

Я киваю.

Мы ещё мгновение стоим, вцепившись друг в друга.

— Слишком поздно, чтобы действительно пересп… — начинает он.

— Да, — перебиваю. Упираюсь ладонями в его пресс и чуть отталкиваю. Ход так себе — места нет, и мы остаёмся всё так же близко. — Пошли смотреть, вернулся ли Лиам.

Хайдес бормочет что-то недовольное, как истинный ворчун. Щёлкаю замком, выскальзываю первой. Лишь один мужчина в пиджаке поворачивается и бросает рассеянный взгляд. Я отхожу в сторону и лёгким пинком отмечаю Хайдесу, что путь чист. Он появляется, с лукавой усмешкой, но в глазах всё ещё тень тревоги.

— Ребзя, смотрите, кого мы нашли!

Гермес стоит рядом с Лиамом. Между ними — Аполлон, всё ещё сидит и выглядит мученически: слева живот Лиама, справа — брючный гульфик Гермеса, согнувшегося над ним.

— Лиам! — зову, подходя. — Ты где пропадал?

Лиам пыхтит, лицо взмокло. Он стирает каплю пота со лба, и только когда поднимает руку, я замечаю на запястье белый пакет.

— Покупал сувениры из Греции для семьи, — объясняет. — Выбирал магнитики — и тут моё имя разнеслось на весь аэропорт. Я немного испугался.

Глава 19. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА

Флейту изобрела богиня Афина, но однажды, заметив, что её высмеивают, когда она играет, швырнула её в лес. Там жили сатиры Диониса, среди которых был Марсий. Он увидел флейту и поднял её. Звучание оказалось таким сладостным и небесным, что сатир вызвал на состязание Аполлона с его кифарой. Музы рассудили спор, и, проиграв, Аполлон решил наказать Марсия: подвесил его на дерево и содрал с него кожу заживо.

Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы в последний раз были в Йеле. Дни в Греции сначала были переполнены событиями, а потом такими пустыми, что тянулись мучительно медленно. По крайней мере для меня. Для Лиама — вряд ли: у него-то получился полноценный отпуск.

Пока мы идём по саду кампуса, меня поражает, как здесь уже многолюдно. Учебный год только начался, но сессия близко, и, похоже, никто не намерен продлевать каникулы. Как всегда, братья Лайвли притягивают взгляды всех вокруг. Одни делают вид, что не замечают, другие таращатся откровенно. Я держу голову высоко и стараюсь игнорировать Лиама.

— …этот магнит я взял для бабушки, а для дедушки — зажигалку. Понятия не имею, что он с ней будет делать, но главное же внимание, верно? — Он роется в пакете с сувенирами. — А ещё я кое-что купил кассиру из маркета возле дома, Хавьеру. Он очень милый, мы с ним подружились, когда я случайно украл банан.

Боже, иногда я думаю: если бы я выбрала другой университет, ничего этого никогда бы не случилось. В первую очередь — я бы не встретила Лиама. И уж точно не вляпалась бы во всё, что связано с Лайвли. Может быть, если бы я пошла в Стэнфорд…

Стэнфорд — университет, где учились Арес, Посейдон, Зевс и Гера. Или, по крайней мере, где двое из них учились, прежде чем внедриться сюда. Это был мой второй вариант. В выпускной год в школе я подала заявки во множество колледжей. Меня приняли почти все, но самые престижные оказались именно Йель и Стэнфорд. Я выбрала Йель — с сомнениями. Решалась до последнего момента.

Забавно: выбери я тогда Стэнфорд — и наверняка застряла бы с другой частью семейки Лайвли. Как бы всё сложилось тогда?

Рвотный позыв Гермеса вырывает меня из мыслей. За перелёт его укачало изрядно, и даже сейчас он выглядит неважно. Лицо бледное, но хотя бы перестал обливать холодным потом. Он носит с собой пакеты и держит их так, будто это его спасение. Мы все благодарны.

Аполлон, как всегда, невозмутим — но держится как можно дальше от Гермеса.

Мы заходим через боковой вход, ведущий к коридору моего общежития.

— Мы проводим тебя, — говорит Хайдес, заметив моё недоумение. — А потом пойдём в свою комнату. Немного обходным путём.

— Ну, я не собираюсь, — отрезает Афина. Делает знак сестре. — Пошли. Я достаточно натерпелась от Хейвен Коэн за эти недели.

Гермес закатывает глаза и хлопает меня по плечу:

— Не переживай. Отряд защиты Хейвен не сдаётся. Забей на эту стерву.

Мы доходим до двери моей комнаты во главе с Лиамом, который всё болтает о сувенирах. Но вдруг он обрывается на полуслове.

— Что такое? — спрашивает Хайдес.

Мы следим за его взглядом. Дверь моей комнаты распахнута, и на пороге стоит Джек. Она скрестила руки на груди, её ногу бьёт нервный тик. Лицо всё то же — апатичное, бесстрастное, но я чувствую, как её раздирает беспокойство.

Как только она видит меня, облегчённо выдыхает. Никогда раньше не радовалась моему появлению. Что-то не так.

— Хейвен! — восклицает она, кидаясь ко мне. Хочет что-то сказать, но взгляд её тут же метнётся к троим братьям Яблока и Лиаму. — Где Ньют?

Острая боль пронзает грудь, и я не могу вдохнуть. Горло пересохло, ладони потеют. Я понятия не имею, как объяснить всё Джек: что труднее — сказать ей, что парень, в которого она влюблена, лежит в коме, или почему он вообще оказался в такой ситуации. Или то, что его тело до сих пор в Греции, на острове под названием «Олимп».

— Нам надо поговорить, — выдавливаю.

Она не дрогнет. Большим пальцем указывает за спину, вглубь комнаты:

— Да, надо. Но сначала иди посмотри.

У меня нехорошее предчувствие. Я двигаюсь почти на автомате, впервые в жизни без всякого любопытства. Комната осталась такой, какой мы её покинули больше недели назад: крохотный вход с диваном и телевизором на пару дюймов. Дверь в ванную закрыта. Зато дверь спальни, где мы с Джек живём, распахнута.

Не успеваю даже подойти, как изнутри выходит высокая широкоплечая фигура.

— Привет, Крошка.

Арес улыбается мне своей фирменной ухмылкой — с вызовом и желанием зацепить. Я застываю. Часть меня уже всё поняла, другая твердит: нет, этого не может быть.

— Что ты тут делаешь?

Он играет в дурачка:

— В смысле? Я учусь в Йеле.

— Опустим уже тот факт, что вы с братьями сами говорили, будто учитесь в Стэнфорде… Что ты забыл в моём общежитии? В моей комнате? В моей спальне вместе с Джек? — уточняю.

Он пожимает плечами. И, когда делает шаг, я вижу всё целиком. В руках у него две пары черных боксеров.

— Я твой новый