Хрустальное королевство леди-попаданки - Марина Ружанская

Пещера наполнилась не стоном, а тихим, удивленным потрескиванием жизни, борющейся за существование, но уже без муки.

Грохот вулкана начал стихать. Давление в жерле резко упало. Бурлящая лава успокоилась, превратившись в медленно пульсирующую массу. Столб пара и пепла над кратером стал рассеиваться. Извержение затухало.

Фламма, Королева-Матка, медленно, словно в трансе, опустилась обратно в жерло, ее гигантская форма начала остывать, покрываясь черной коркой застывшей магмы. Ее гнев испарился вместе с ядом, убивавшим ее потомство.

В пещере воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием застывающей лавы и слабым писком выживших элементалей. Дознаватели стояли, остолбенев, не веря своим глазам. Себастьян, покрытый инеем, тяжело дышал, опираясь о стену. Алвар стоял на коленях, полностью опустошенный.

Я стояла среди этого внезапного мира, все еще светясь изнутри поглощенным жаром, с обожженными руками, чувствуя, как адреналин отступает, а на его место приходит леденящая слабость и осознание: мы сделали это.

Мы остановили катастрофу.

Но Стэн сбежал. А мы были завалены в этой пещере, на краю все еще опасного вулкана.

Алвар поднял голову. Его глаза нашли меня в полумраке, освещенном лишь тусклым светом выживших элементалей и далеким багровым отсветом жерла. В них не было прежней ненависти или подозрения. Было потрясение. Была боль. Было что-то невыразимо сложное.

- Олли… - прошептал он, и в этом одном слове была целая вселенная вопросов, боли и… надежды.

Тишину пещеры внезапно разорвали знакомые, искристые голоса:

- ВОТ ЭТО БИТВА! - восторженно орал Жаро, выскакивая из-за глыбы, его маленькое пламя плясало от радости.

За ним выкатилась Игнира, сияя всеми оттенками оранжевого.

- Видал, как она? Моя школа! - Жорик горделиво подпрыгнул, брызгая искрами в сторону угасающей Фламмы. - Эй, Олли! Ты как… - Его восторг сменился тревогой, когда он увидел меня.

Я стояла, опираясь о холодную теперь стену, но мир плыл перед глазами. Впитаный жар Фламмы бушевал внутри, как неуправляемая печь. Кожа горела, дыхание было прерывистым и обжигающим горло. Я светилась изнутри тусклым, зловещим багрянцем. Руки с ужасными ожогами от кандалов пульсировали в такт бешеному сердцу.

- Плохо… - прошептала я, чувствуя, как ноги подкашиваются. - Очень плохо…

- Нам нужно уходить. Сейчас, - рявкнул Себастьян, уже подхватывая меня, пока я не рухнула. Его лицо было мрачным. Он бросил взгляд на завал у входа. - И пытаться оставить каменного дракона камнями… - он фыркнул, и в его глазах загорелся знакомый драконий огонь. - Это просто… унижение.

Он осторожно передал меня Алвару, чьи руки - холодные даже через одежду - обхватили меня крепко. Алвар не говорил ни слова, но его взгляд, говорил за него.

Себастьян подошел к груде глыб, загораживающих выход. Он не стал превращаться. Он просто ткнул пальцем в камень. Не прикоснулся, а именно ткнул воздух перед ним. Земля вздрогнула. Гигантские валуны зашевелились, как живые, покатились в стороны с глухим скрежетом, открывая путь в лавовую трубку. Сила земли слушалась его безоговорочно. Это было быстро, эффективно и немного высокомерно. Типичный Себастьян.

- Уходим! - скомандовал он, обернувшись.

Алвар понес меня на руках через узкий проход. Его шаги были быстрыми, но осторожными. Я чувствовала его дыхание у виска, слышала, как бешено стучит его сердце.

- Оливия… Ольга… Двуликий бы побрал, я даже не знаю как сказать, - его голос сорвался. - Прости меня. Прости, что не поверил. Прости за все. Я был слепым идиотом. А ты… просто пришла и спасла. Всех.

Слова текли, горячие и ненужные, смешиваясь с моим жаром. Я не могла ответить, только слабо прижалась к его прохладной шее, ища спасения от внутреннего пожара.

Снаружи, в предрассветном воздухе, который теперь казался ледяным после пещерного пекла, Алвар осторожно опустил меня на ноги. Я шаталась, мир кружился. Он отступил на шаг, его фигура начала расти, меняться. Кожа стала переливаться, как вода под солнцем, превращаясь в сверкающую светло-золотую чешую. Крылья расправились - огромные, перепончатые, прозрачные, как тончайший хрусталь, играющие всеми цветами радуги в первых лучах солнца. Водяной дракон. Воплощение прохлады и глубины.

Я, движимая инстинктом, потянулась к нему. Алвар-дракон осторожно присел, подставив могучий бок. Его большая, покрытая гладкой чешуей лапа сгребла меня, как котенка, но нежно, без давления. Потом одно хрустальное крыло легло на меня, как прохладное одеяло, а другое накрыло сверху, создав кокон из живительной прохлады.

Чудо.

Нестерпимый жар, пылавший внутри, встретил ледяное дыхание океана. Я вскрикнула - не от боли, а от облегчения. Будто раскаленные угли внутри залили чистейшей, студеной водой. Багровое свечение под кожей стало угасать, сменяясь здоровым румянцем. Дыхание выровнялось. Муть в голове рассеялась. Я прижалась щекой к его прохладной чешуе, чувствуя, как жизнь возвращается ко мне вместе с его силой. Алвар издал низкое, успокаивающее урчание, похожее на шум прибоя.

- Летим домой, - прозвучал его голос.

Мы взмыли в небо, Себастьян в своей величественной черной форме - рядом. Жаро и Игнира, как две искорки, неслись следом, щебеча о своем приключении. И тут, внизу, на дороге, ведущей к замку, мы увидели его. Стэнли Дейнкур, мчащийся на взмыленной лошади во весь опор, оглядываясь с диким страхом.

- Мой! - прорычал Себастьян.

Черный дракон пикировал. Стремительный, неотвратимый. Когтистые лапы схватили всадника и коня с такой силой, что лошадь заржала, болтая копытами, а Стэн завизжал как крыса. Себастьян не стал церемониться, просто поднял их в воздух, как трофей, и поволок следом. Для суда.

Последующие дни слились в водоворот событий. Я проспала почти сутки, изможденная физически и эмоционально, поэтому все запомнилось какими-то отрывками.

Ужас придворного лекаря, который матерился как портовый грузчик, увидев мои ожоги от кандалов и "вулканический перегрев".

Ликующие крики Риза и Ральфа, самодовольные Жора и Игнира, рассказывающие по сотому разу всем желающим эпическую битву в жерле вулкана.

Особым сюрпризом стало прибытие короля Хэлвира и королевы Элары.

Это правда было… неожиданным. Королева, элегантная и острая на язык, сразу взяла меня под крыло:

- Так вот она какая, девушка, которая растопила лед в сердце нашего вечного холостяка! Думали, он монахом умрет! - смеялась она, пряча улыбку за веером. Я на это молчала. Не говорить же в лицо королеве, что я лучше всю изнь буду одна, чем с тем, кто меня предал.

Король же, мудрый и слегка ироничный, мягко заметил:

- Мастер стекла, укротительница вулканов… Достойная дочь своего отца, леди Глассер.

Королевский суд был скорым и суровым. Улики, включая показания Лили,