Твое пламя и твои крылья, феникс - Вера Ковальчук

Ничего, что строптивица создала ему проблемы, убежав. Всё к лучшему. Зато он заполучит в своё распоряжение готовую, сложившуюся магичку. А такая и его самого способна будет наделить значимой силой. И вряд ли тогда кто-нибудь из чародеев сможет составить ему конкуренцию…

Стоит поспешить, пока никто из высоких магов не заинтересовался такой перспективной девочкой. Впрочем, у них нет такой форы, как у него, Тоа, в виде магической клятвы.

Глава о радостях и горечи обретения (5)

Взгляд принца Ария

Паратт его не впечатлил — провинциальный запущенный городок, хоть и широко раскинувшийся, тянувшийся, казалось, до бесконечности, но всё же убогий. Здесь было больше полудеревенских домишек, чем любых остальных, рынки, даже огороды и пастбища прямо в черте города… С ума сойти. Направляя коня в процессии, Арий лишь время от времени посматривал по сторонам, а так больше думал о своём. Ему всё ещё мечталось заняться собственными делами, но куда там.

Перед отъездом его позвал к себе отец. Он держался холодно, но по его виду было понятно, что ситуация очень его беспокоит. Все те мысли правителя драков, которые не были посвящены государственным делам, оказались сосредоточены на судьбе угасающего старшего сына и пропавшей единственной дочери. Его страхи сын не просто видел, а чувствовал буквально всей кожей. Даже собственные тяготы на время отошли в сторону.

Отец просил младшего сына попытаться разговорить магов-академистов. Да, они не желают делиться своими тайнами, но должны же понимать, что благосклонность королевской семьи драков любому из них будет полезна. Помощь старшему принцу правящего семейства должна быть оказана, причём в строгой тайне, и вознаграждение за это будет огромным. Кроме того, средства получит и сама академия — на исследования и прочие важные расходы.

Арий выразил сомнение, что из этой задумки что-нибудь получится.

— Каждая академия схватится за возможность вытянуть из нас деньги и совершенно замылит нам глаза. Мы запутаемся в предложениях, даже не зная, которые из них реальны.

— Мы дадим деньги только тому, кто сделает хоть что-то на деле, — поморщился правитель. И мрачно посмотрел на сына. — Как ты? — Арий лишь скривился — его начал раздражать этот вопрос. — Уверен, что твоя связанная жива?

— Пока да.

— Как считаешь — та привязка действительно была случайностью или чьим-то злым умыслом?

— Хватит, прошу, — процедил он сквозь зубы. — Мы ведь уже об этом говорили.

Но точно знал, что отец остался при своём мнении, как и он сам — при своём. Арий попросту не желал знать, может ли его таинственная незнакомка быть злоумышленницей. Его это не интересовало. Он хотел знать только одно — где она и как с ней начать разговор, чтоб она не попыталась сразу от него сбежать.

И сейчас, поглядывая по сторонам, он невесело думал, что если чудо свершится, и у него получится отыскать свою драгоценную, отца ещё нужно будет убедить, что она искренна. И думать об этом попросту противно. Мысль, что род может принять его избранницу в штыки, пробуждала в груди глухую ярость. Семья обязана полюбить её, обязана! На иное он не согласен.

А ещё неприятный след оставила последняя встреча с бывшей невестой. После того как он поднялся с постели, более или менее здоровый, но уже осознавший, что его связанная бродит где-то, пока никем не найденная, он поступил так, как был должен. Встретился с Этеаной в присутствии отцовских советников и женщин её рода, принёс свои извинения, сообщил, что свадьбы не будет, и поднёс извинительные дары — большую шкатулку с драгоценностями. Радости его сообщение не вызвало, да и подарком больше заинтересовались спутницы девушки, сама же Этеана смотрела на принца со смесью глубочайше прочувствованного оскорбления и подчёркнутого страдания во взгляде.

И не сдавалась. Время от времени они всё-таки сталкивались то тут, то там, и если сперва бывшая невеста мягко намекала, что готова простить его и принять обратно, то в момент их последней встречи начала действовать более напористо. Напомнила, что поддержка её отца королевскому семейству была бы полезна, и ему, принцу драков, разумнее выбрать себе подобающую невесту. Её, конечно. Разумеется, её.

Арий тогда смотрел на Этеану и пытался понять, что вообще происходит. Она сошла с ума? О чём вообще говорит?

— У меня теперь есть связанная, — напомнил сухо. Говорить с бывшей невестой о своей пропавшей драгоценной не хотелось.

— И что же? Её здесь нет! Да и если ты вдруг отыщешь её, я пойму ситуацию и позволю оставить её при себе как любовницу. Наложницу. Я понимаю, её магия будет тебе нужна. Ты сохранишь и свою магию, и достойный брак.

— Позволишь?

— Без особой радости. — Она мягко усмехнулась. — Но так уж сложилась ситуация, и я понимаю, чем рискуешь и ты, и вся твоя семья, и даже всё королевство.

— Тебе-то это всё зачем?

— Ты обошёлся со мной некрасиво, но, однако же, я привязана к тебе. Я тебя ценю, Арий. И уверена, что мы сможем построить семью, пусть и без прямой связи. — Девушка помолчала, должно быть, дожидаясь какой-нибудь реакции принца, но тот тоже безмолвствовал. — Ты ведь не собираешься посадить на трон человеческую девицу? Неужели ты не понимаешь, что драки никогда не примут такую королеву? — И презрительно поморщилась.

— Вот в чём дело, — брезгливо произнёс он.

Отвернулся и ушёл. Ну а о чём ещё было говорить? Раньше он не задумывался о том, как и на какой основе строятся его отношения с дочерью владетеля Обсидианового пика (потому что по-настоящему выстраиваться они должны были уже после заключения брака и проведения связи). Но теперь видел отлично — он был ей интересен как представитель правящей семьи. Сейчас — особенно, когда о близкой смерти старшего принца только ленивый не болтал. И о том, что средний принц пуст, тоже все знали. Увы, такое не скроешь.

А значит, Этеана видит в нём наследника престола. И намерена прибрать к рукам — своим и своего рода. Её даже отторжение будущего жениха не смущает. Она, видите ли, позволит ему оставить при себе свою связанную любовницей. Наложницей… Принц в бешенстве мотнул головой. Наглость какая! Позволит она! Красавица из Обсидианового рода стремительно переставала ему нравиться даже внешне.

Пыльные улицы Паратта