За туманными вратами - Елена Эйхен

– Зачем вам все это?

Ювелир прищурил глаза.

– Когда ты войдешь в мою команду, тебе все станет ясно. Силы и контроль. Иначе не выходит. Все во благо. Могу лишь сказать, что детская энергия абсолютно чистая. Она необходима! Ты и представить себе не можешь ее вкус.

Ювелир прикрыл глаза, казалось, его затрясло от удовольствия только потому, что он вспомнил о существовании этой энергии. Я не совсем понимала, что он имеет ввиду.

– Люди вам верят. А вы с ними такое… Ведь они и не догадываются. А как же законы и правила?

– Не смеши. Кому нужны твои законы? Единицы станут соблюдать правила. Остальные устроят бардак, – ювелир пренебрежительно махнул рукой и продолжил: – Они совершенно не в состоянии сами себя организовать. А я могу. Город будет развиваться, но у всего есть цена.

– Для этого и нужен мэр. Но не таким способом.

– Послушай, разве ты такая наивная? Я думал, ты отличаешься от других. Думал, понимаешь.

–И что я должна понимать?

Ювелир ухмыльнулся.

– Ты правда думаешь, что все так просто? Полагаешь, если на моем месте окажется другой, наступит справедливость?

– Было бы неплохо хотя бы проверить.

Я подошла немного ближе, оставаясь на безопасном расстоянии, но мы оба понимали – если ювелир захочет, то достанет меня, где бы я ни находилась.

– Сколько не пробуй, всегда одно и то же. Уйду я – придет еще кто-то, и все начнется по новой. Может средства и будут другими, но это лишь детали. Никто не проходит испытание властью. Так что уж лучше я.

Довольный собой, он широко улыбнулся.

Ювелир не собирался что-то менять. Он настолько далеко зашел, что не видел обратного пути, да и видеть не хотел. Кажется, он давно принял свои слабости и ошибки и смирился с ними.

– Тогда что? Жить по вашим зверским правилам и радоваться?

Сердце стучало о ребра.

– Жить и радоваться – дорогого стоит, не думаешь? – ювелир цокнул языком.

– Не в этом случае. Да и никто давно уже не радуется.

– А чем же наш случай отличается от прочих?

– Люди теряют детей, близких. Сама жизнь в опасности! Это уже перебор!

– Послушай, – ювелир наклонился ко мне и тихо, но настойчиво проговорил: – Я никогда тебя серьезно не обижал, хотя ты наделала много глупостей. Я посылал тебе сигналы, но ты их не поняла. А может, не захотела понять. Что теперь будем делать, а?

– Не знаю, – сказала я честно. – Вообще-то мне скоро возвращаться домой.

Ювелир ухмыльнулся

– Но как ты это сделаешь? Ты пропала в лесу, и никто не сможет тебя найти.

Я застыла.

– Вы меня убьете?

– Нет. Я не могу тебя убить. Ты слишком важна. – Ювелир вздохнул. – Теперь я знаю, кто ты. Не понимаю, почему, но точно знаю, кто. – Его взгляд пронзил мои глаза, когда он добавил: – Но я могу тебя спрятать так, что это покажется хуже смерти.

– Кто же я? – мой голос предательски дрожал.

– Даю тебе время до завтра. Если выберешь меня, то перед тобой весь мир. С твоей сестренкой как-нибудь разберемся, не оставим в беде. Ну а если… В общем решай. Но помни – не стоит со мной тягаться. – Не дожидаясь моего ответа, ювелир развернулся и ушел.

За маленьким окошком рассвело, а я погрузилась в темноту. Истыканное иглами, измученное отчаянием и поставленное перед тяжелым выбором сердце потемнело и остановилось.

Сделать выбор

В тот момент я еще не собиралась принимать предложение ювелира. Я даже думать об этом не хотела. В тот день в голове развернулась настоящая битва, и примерно до обеда сторона, которая по-прежнему верила в легкую победу добра над злом, казалась серьезно вооруженной и натренированной. Самоуверенная командирша по имени Надежда и ее подруга Вера со сверкающими глазами взывали со сцены так громко и уверенно, что за этим криком потерялись голоса других. Однако, вскоре они нашли способ достучаться, посылая гонцов: Сомнение, Расчет, Прогноз, и каждый из этих бойцов приводил безрадостные аргументы. У нас было слишком мало сил и возможностей, чтобы играючи победить ювелира и не имелось никакого плана, а вот он знал о нас и вряд ли собирался тихонько ждать, пока мы придумаем что-то годное.

Да мы и не сможем ничего придумать. Не сейчас. Я в подземелье и отпускать меня никто не собирался. Тогда как же о роли ювелира в этой истории узнают остальные? Да я и сама пока мало что об этом знала. Ситуация получалась такая, что никто ни о чем не догадывался, а я как будто просто пропала где-то в лесу. Не повезло девочке. Вир придумает, что угодно, а его отец все подтвердит, и его никто не заподозрит. А дети продолжат спать безо всякой надежды на спасение. Все.

Но даже теперь я еще не собиралась принимать предложение ювелира.

После обеда гонцов выслушали и информацию приняли к сведению, но на этом ничего не закончилось. Когда Веру и Надежду заставили говорить тише, оказалось, что есть и другие желающие высказаться, и уж их-то слушать не стоило вовсе. Только они оказались настоящими хитрецами и, чем ближе становился вечер, тем больше они захватывали внимание всех сторон. Отчаяние, Грусть, Упадок. Сколько их скопилось в моей голове – не сосчитать.

К вечеру я была готова принять предложение ювелира. Теперь я попеременно впадала в крайности, от «стану его союзником, Дана проснется, а остальное не мое дело» до «притворюсь его союзником, спасу Дану, а потом узнаю о нем побольше и подумаю, как здесь все исправить».

Знаете, такое состояние, когда где-то глубоко ты уже принял решение, понимая, что другого пути не существует, но еще какое-то время продолжаешь себя обманывать, что стоишь перед выбором, что все зависит от каких-то там притянутых за уши аргументов и твоей свободной воли. На самом деле ничем ты не управляешь и вообще от тебя мало что зависит. Конечно, можно сделать вид, что это твое собственное решение. Неважно, каким путем все утвердится, но лучше сделать это поскорей, чтобы сохранить душевные силы для того, что последует дальше.

Я до последнего делала вид, будто обдумываю варианты, и к наступлению темноты оказалась настолько вымотана, что уснула, так и не поев.

Я лежу на траве, а вокруг резвятся пестрые бабочки. Ноги не двигаются, как будто их залили бетоном. Их обернули банановыми листьями и перевязали веревками. Подходит учитель, качает головой, цокает языком и говорит:

– Мила, на тебя упало дерево, когда