Шпионка против герцога - Дана Канра

Стиснув зубы от злости, я сжала кулаки.

Все слишком очевидно. Поэтому я не стану жалеть дядю, даже если он будет умолять о прощании. Не я затевала эти интриги, не мне и расплачиваться! За минувшие месяцы я стала более циничной и расчетливой, но только благодаря этому выжила и сейчас готовлюсь к мести.

Остаток этого дня и половина следующего пролетели, как одно мгновение. Я ожидала всяческих провокаций от будущей свекрови, но она словно почувствовала мое боевое настроение и не попадалась мне на глаза. А Эвиана, судя по слухам, уехала из замка, вместе с Анселмой. Кажется, они снова помирились и решили съездить в восточно-южную Синестру на отдых, чтобы поправить нервы около моря.

Мне оставалось только порадоваться за них. И разглядывать белый свадебный наряд, который недавно принесла Бруна.

Сидя на краю кровати, я осторожно разложила белое кружевное платье перед собой, восхищаясь его утонченностью и легкостью. Каждая деталь казалась продуманной до мелочей. Но в предвкушении важного дня меня продолжали терзать сомнения, поэтому я села за стол и написала список вопросов для юриста Октавиуса.

Вдруг раздался стук в дверь, и в комнату вошла Бруна. Она с улыбкой взглянула на платье, но я уловила в ее глазах беспокойство.

- Все ли у вас в порядке, госпожа?

- Да. Только… - тяжело вздохнула, - иногда скучаю по Лоиз.

- Держитесь, госпожа.

Во время обеда к нам действительно присоединился юрист Октавиус – немолодой, представительный мужчина с пышными усами и зорким взглядом. Внимательно выслушав мою историю, он немного подумал и задал мне вопрос:

- Госпожа Талман, вам известно, что законы Арании и Фиалама во многом похожи?

- Что-то об этом я слышала… читала… - произнесла неуверенно.

Посмотрела на Виктора – он смотрел на меня пристально и печально, без улыбки.

Что происходит?

- Я изучил все обстоятельства… К сожалению, вы не можете иметь прав на поместье, пока жив ваш дядя. Господин Штефан Талман-Шилдер все очень грамотно обдумал и, судя по всему, собирался жить долго.

- И что это значит? – медленно спросила я, уже заранее зная ответ.

Виктор сжал мою ладонь, ласково погладил пальцы, на его лице тоже отразилась печаль.

- Прости, Луна. Но у нас нет другого выхода, кроме как отправить твоего дядю под суд, где его приговорят к казни.

Я выпрямилась и приложила ладонь ко рту, не веря своим ушам.

Казнь? Мы говорили о жизни человека, о моем дяде, который хотя бы раз в жизни проявил ко мне заботу. Но тут же пришла в голову мысль: его бесконечные эгоизм и лицемерие, его вечная жажда власти и контроля над моей судьбой были чудовищными пороками. Внутри меня разгорелось противоречие, но я знала: наказание могло стать единственным выходом из возникшей ситуации.

- Это тяжелое решение, - проговорила я с дрожью в голосе. – Он – мой родственник.

Октавиус кивнул.

- Я понимаю, как это непросто. Но иначе эту проблему решить невозможно…

- Кроме того, - Дальгор подал голос, - если провести ритуал, то его жизнью можно заплатить за воскрешение Лоиз.

Внутри у меня что-то дрогнуло и с громким хрустом сломалось.

Виктор обнял меня и притянул к себе, я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы, но сглотнула и стиснула зубы, принимая быстрое и окончательное решение.

- Если это единственный способ вернуть свою собственность и попробовать спасти Лоиз, - сказала я, убеждая себя, - то… Я согласна.

В конце концов, аранийцы всегда были жестокими, кровожадными и беспощадными. И я тоже не исключение.

Мне не хотелось видеться с дядей перед свадьбой, но и отправлять его на суд раньше времени тоже было тяжело. Хоть по его вине и погибла Лоиз, его внебрачная дочь, которую он сам сюда отправил, но приходилось привыкнуть к неприятной мысли, что этому сильному, но злобному и хитрому магу предстоит быть осужденным на смерть.

С этой мыслью я засыпала накануне свадьбы.

Дядя содержался под домашним арестом, как и герцогиня Дальгор. Виктор дал это распоряжения до того, как Штефан будет увезен в столицу, чтобы они не устроили никакого заговора за нашими спинами.

Сон обошел меня стороной. В тусклом свете утреннего солнца мысли о дяде не давали покоя. Я помнила, как смеялась Лоиз, как светилась ее улыбка. В тот момент, когда ее жизнь была прервана так внезапно, я понимала, что в сердце дяди не было ни капли раскаяния – лишь жажда власти и наживы. Как же трудно было его прощать, он повинен в гибели собственной дочери...

Размышляя о предстоящей церемонии, я думала о том, что произойдет, когда все это закончится. Хотя свадьба должна была стать днем радости, на душе лежало бремя. Громкие музыки, веселье, смех… все это казалось лицемерием, когда истинные испытания все еще ждали впереди. Готовясь к встрече с Виктором, я понимала, что ни он, ни я не сможем избежать проблем, даже если отпустим его на свободу.

«С чего начать?» - думала я, глядя на отражение в зеркале. Одна мысль о предстоящей ответственности заставляла сердце биться чаще. Это была жизнь, в которую я не была готова вплетаться, но выбор был сделан, и я должна была его принять.

Как только дядя будет казнен, Хранитель Севера и Хранитель Юга проведут сложный ритуал по оживлению Лоиз. Ради этого Виктор Дальгор и южный герцог встретятся в столице, но это будет потом, а сейчас…

Холодное красное солнце медленно всплыло над снежным горизонтом.

Приближение свадьбы напоминало тихий шторм перед яростью бури.

Музыка и смех в зале, где проходила подготовка к торжеству, звучали как далекое эхо, не имеющее отношения к моим внутренним переживаниям. С каждой минутой я ощущала, как невидимое бремя давит на плечи. Дядя, зная о предстоящей казни, мог лишь мечтать о побеге и мести, в то время как я была окружена новыми обязанностями, которых не могла избежать.

Когда мы встретились с Виктором, и он обнял меня, я попыталась улыбнуться, но в душе было темно и пусто. Тем не менее, я нежно поцеловала его и ушла переодеваться, а потом ждала Бруну, которая соберет в красивую прическу мои светлые густые волосы.

«Все будет хорошо», – повторяла я мысленно, как заклинание.

Бруна аккуратно заколола волосы, завершив перевоплощение дерзкой шпионки в милую невесту, в то время, как мои мысли лихорадочно метались между грядущей свадьбой и мрачными мыслями о дяде. Она говорила что-то о красоте и счастье, но ее слова словно