Порабощенная душа - Кери Лейк

Гевин изучал свои руки, потирая их на коленях.

— Она полна сюрпризов. Хочешь верь, хочешь нет, я наслаждался временем, проведённым с ней.

— Не верю. — Его здоровое глазное яблоко сузилось. — Погоди. — Фирменная всезнающая ухмылка Зика медленно расплылась по его лицу. — Ты… переживаешь… Савидон. Я прав? — Он поёрзал, как будто хотел сесть, но вздрогнул и снова замер. — Ты трахаешь её.

— Нет. Я её не трахнул.

— Но ты хочешь… я вижу… это, брат. Я уловил… запах твоей связи.

— Ни хера ты не почувствовал, — рявкнул Гевин со стула.

— Как сучка… в течке. — Зик засмеялся, прижав руку к животу. — Она горячая. Охеренно горячая.

— Да. — Гевин выдохнул, мысленно отгоняя образ пальцев Сабель, входящих и выходящих из её идеальной киски, когда она достигла кульминации. — Она не такая, как я ожидал.

— Ты зарылся в… это бандажное дерьмо. Да? Слишком много… слонялся тут… Ксандр. — Он принюхался. — Ты планируешь… установить связь?

Странно, что этот вопрос прозвучал так мрачно. Всего несколько недель назад Гевин зарёкся приближаться к женщинам и поклялся держаться подальше от рыжих. И всё же одна конкретная рыжая, казалось, прорвала всю его защиту.

— Нет. Даже если бы я захотел, я не смогу. Как только этот рабский контракт закончится, меня отправят обратно в обсидиус. Связанным или нет.

— Твой савидон… не заставляет вас… трахаться, как кролики? Думал… он сделал тебя тупым из-за… киски… как бешенного… кабана.

— Почти. — Гевин покачал головой. — Я проклят. Джессика, женщина, отправившая меня в обсидиус, наложила на меня проклятие. Каждую ночь я превращаюсь в какого-то безумного сумасшедшего, жаждущего секса. Демонически и зверски во всех смыслах.

— И… что это… за проклятие?

— Тебе не нужно знать. — Гевин улыбнулся, покачав головой. — Сабель как-то его успокаивает. Держит его подальше от меня.

— Так свяжись… с ней.

— Никто из нас не в состоянии сблизиться друг с другом. Я не хочу связываться ради спасения своей задницы. И она потеряет опеку над своей сестрой.

Глаза Зика расширились.

— Сестрой?

— Тебе было бы легче отбиться от двух инфорсеров, чем сражаться с Сабель, ради свидания с её сестрой. — Гевин провёл рукой от скулы до подбородка. — Она яростно её защищает.

— Она тебе нравится? — Голос Зика стал серьёзным. — Сабель?

— Нравится. — Гевин поджал губы при этом признании. — Она удивительная женщина. — Он покачал головой, отказываясь от продолжения этого разговора. — Хватит об этом. Как ты?

— То же дерьмо… только сменился день. Да ладно… Я хочу услышать о… тебе и горячем суккубе. Что отличает её… от… других?

— Полагаю, много чего. Но что меня больше всего волнует? Я хочу её. —

Зик прочистил горло.

— Тогда, ты знаешь… что нужно сделать.

— Предчувствую чушь, готовую выстрелить.

— Подари ей… самый умопомрачительный, захватывающий… оргазм, который она когда-либо испытывала… чтобы она… держала тебя в рабстве вечно. — Он усмехнулся. — Продолжает желать… большего. Никакой связи… просто трах. Просто охерительно… идеальный брак.

— Звучит, как отличный план. Единственная проблема в том, что если я не свяжусь с ней до того, как мой савидон закончится, Джессика заберёт мою душу.

— Ну что за дерьмо? — Зику удалось покачать головой. — Что ты планируешь делать?

— Что бы я ни сделал, лишь бы этого не произошло.

***

Тарелка перед Сабель выглядела так, словно она должна висеть в рамке на стене какого-нибудь гурмана. Красный и оранжевый на фоне контрастного белого риса. Зелень и пурпур салата сочетаются с жёлтым лимоном и белой спаржей. Она никогда в жизни не видела белой спаржи.

— Я не х-хочу это есть, — простонал Томас рядом с ней.

— Томас, — прошептала она, её голос донёс предупреждение ему. — Не груби. Эта еда полезна для тебя. Сделает тебя сильным.

— Я… я… я буду как дядя Гевин, если съем это?

Дядя Гевин? Когда, чёрт возьми, он начал его так называть?

— О, да! — Анна поставила перед детьми стаканы с шоколадным молоком. — Хозяин Гевин доедает свои овощи начисто! — Она наклонилась вперёд. — И спаржа, оказывается, его любимая. — Подмигивание, вероятно, стало завершающим штрихом в их заговоре. — Съешь её и станешь таким же сильным.

— И я стану красивой, как мама, да, Анна? — Джейни тыкала в стебли с неуверенным выражением лица.

— О, ты будешь великолепна, как твоя мама, дорогая! Она творит чудеса с кожей.

Сабель уткнулась красными щеками в стакан с лимонной водой, который поднесла ко рту.

— Спасибо, Анна. За всё. Эта еда очень вкусная.

— С удовольствием, — ответила Анна, разрезая спаржу Джейни на небольшие кусочки. — Что-нибудь ещё принести вам, дорогая?

— Нет. Нет, всё хорошо.

— Великолепно! — Она вытерла руки о фартук. — Теперь наслаждайтесь едой. Наполните свои животики! Я вернусь, чтобы проверить вас.

— О, в этом нет необходимости, Анна. У нас всё под контролем. — Сабель откусила лосося, прилагая сознательные усилия, чтобы не впасть в оргазм от восхитительного вкуса, наполнившего её рот. Блин, эта женщина умела готовить.

— Ерунда, милая. — Анна протиснулась в вращающуюся дверь.

Они ели втроем, не разговаривая, Томас и Джейни поглощали каждый кусочек на своих тарелках.

Примерно через полчаса Анна вернулась с подносом и начала складывать пустые тарелки. Сабель положила на поднос свою, собрала столовое серебро и пустые стаканы.

— Я соберу их, дорогая.

— Всё в порядке, Анна. Я помогу тебе. Поднос будет тяжелым, если ты всё понесёшь.

— Правда, я справлюсь.

Плечи Сабель опустились.

— Пожалуйста, Анна. Мне всё это кажется неправильным. Я не хочу тебя беспокоить, но я просто не могу позволить тебе прислуживать нам и убирать за нами.

Кивнув, Анна сделала шаг назад и улыбнулась.

— В таком случае, следуйте за мной, мисс.

***

Когда Сабель разложила небольшие стопки своей одежды на матрасе Гевина, в комнату вошёл он сам.

Подойдя к кровати, заложив руки за спину, он улыбнулся, его взгляд бродил по стопкам, задерживаясь дольше на кучке её трусиков.

— Уже расположилась?

— Прости, я сейчас уберу этот беспорядок. Просто пытаюсь всё организовать. Мы быстро собрались, поэтому я не уверена, что у меня здесь есть полный комплект одежды. — Хотя Сабель чувствовала, что имела небольшой авторитет в своём собственном доме, пребывание в комнате Гевина, особенно в его комнате, заставляло этого мужчину казаться ещё более могущественным.

— Не торопись. Я хочу убедиться, что тебе здесь комфортно.

Милостивый боже. Ей стало плохо из-за того, что она была ужасной хозяйкой в собственном доме. С другой стороны, единственное очарование, которым она обладала, было в виде фальшивой золотой подделки, которую ей подарили на день матери пару лет назад. Доброта не была естественной, с той лёгкостью, с которой Гевин её так легко раздавал.