Пылающая для Древнего. Пепел - Лаура Тит

— Ну что, Амара, мне продолжать или ты сама обо всём догадалась?! — в ее глазах стоял страх и боль прожитых лет. — Еще одна сделка. Между мной и Тариной. Наша ужасная тайна и три сломленных жизни…

Перед глазами закружился потолок. Пошатываясь, осторожно обошла женщину, цепляясь руками в высокую спинку массивного кресла.

— Знаешь, как трудно жить, когда твои бередящие раны все еще кровоточат?! Обменявшись сыновьями, Тарина могла спокойно спать, зная, что, если мой брат вздумает пролить кровь своего сына, то свою в нем он узнал бы сразу. Все, что я могла дать своему ребенку — власть и беспечное будущее, без возможности быть рядом с ним. Мой сын так стал похож на нее… За это я еще больше возненавидела ее и его. С ее молоком он впитал ее скрытую от всех глаз тьму и дурной характер… Это высокомерие, надменность, грация хищника…

— Иштар?

— Сын Тарины и Клавдия.

— Что стало с ее сыном от Шамаля?

— Мне неизвестна его судьба, — солгала Садира. — Я отдала его на воспитание одному тэрну, который всю жизнь мечтал о мальчике.

— Витар… он твой… — слова сами застряли в горле.

Послышался шум в коридоре.

Садира внезапно бросилась ко мне, впиваясь руками в запястья, а ее лицо резко побледнело. Она резко обернулась назад, будто ей померещился за спиной чей-то шепот. Нервно задержав взгляд на открытой двери, повернулась ко мне, зашептав:

— Мне не изменить прошлое, Амара, и не повлиять на будущее. Я прошу тебя только об одном, когда увидишь его, отдай ему это, пусть он знает, кто его мать, — она срывает кулон со своей шеи и кладет его в мою руку, быстро отшатнувшись назад.

Ветер резко умолк и притаился за толстыми стенами, украдкой подглядывая за нашими неподвижными фигурами.

К покоям приближались тяжелые твердые шаги.

Иштар.

Высокая мощная фигура Иштара застыла в проеме дверей. Черный плотно облегающий камзол, ряд блестящих на нем серебристых пуговиц спускались вниз к широкому поясу из тяжелой парчовой ткани, украшенный драгоценными камнями. Узкие черные штаны, заправлены в высокие блестящие кожаные сапоги.

Взгляд его черных глаз горел звериным безумием.

Иштар, не поворачивая ко мне головы, смотрел сверху вниз на стоявшую рядом со мной Садиру, как на нечто недостойное и позорное, на его лице появился жуткий оскал от презрения и отвращения к ней.

Прозвучал низкий хриплый тембр мужчины:

— Выйди, Амара.

Его взгляд точно холодное сверкающее лезвие вонзился в меня.

Садира, застыла на месте. Медленно закрывая глаза, прятала на их дне злые слезы.

— Когда-нибудь ты поймешь меня… — тихо прошелестела она мужчине, не скрывая от нас своего страха, от его тяжелого угнетающего взгляда.

— Амара! — рявкнул он, теряя терпение, переводя на меня бешеный сумасшедший взгляд.

Взгляд убийцы. Зверя, что теряет разум от солоноватой крови, сочащейся из разодранной раны пойманной в его лапы загнанной добычи.

Сердце забилось быстрее…

Мое прошлое — словно хрупкая ваза, собранная из мутных осколков стекла. Я смогла собрать ее воедино, но сейчас я будто отчетливо услышала ее звонкий хруст. Безжалостный треск. Из тонких сеточек трещин засочился драгоценный нектар — мое утраченное без моей дочери время. Сухая выжженная болью почва под ней с дикой жаждой впитывала в себя стекающую густую жидкость, глотала ее с жадностью, с огненной алчностью. Боль, одиночество, дерущая пустота — всё медленно утекало в ее отравленное чрево. Она их беспощадно поглощала, со звериным голодом опустошала, и ей было все мало, она требовала еще, стараясь вобрать в себя столько, сколько смогла бы взять опустошенная черная пустошь….

Ничего не осталось…

Только темный осадок, испепеляющий мою душу.

— Иштар… — бесцветно позвала его, слегка пошатнувшись.

— Делай, как он велит! — выжидательно испепеляла меня взглядом вдруг побледневшая женщина. — Хочешь, чтобы он выжил, откажись от него! — неожиданно спокойно выплюнула она.

Садира сжалась под взглядом Иштара, тяжело дыша, она взяла себя в руки и расправив плечи, глухо добавила мне:

— Уходи, — с вызовом подняла голову и взглянула на Иштара.

Быстрое движение руки, и ноги женщины резко оторвались от пола. Нервно болтаясь, они пытались найти твердую опору, но Иштар только сильнее сжимал ее глотку крепкой ладонью, поднимая еще выше. Ее руки судорожно цеплялись за его предплечья. Она хрипло вопила, продолжая размахивать руками, буйно царапаясь, а я словно погруженная в ужасный нескончаемый кошмар, вперила свой взгляд к ее телу, бьющемуся в невыносимой предсмертной агонии.

— Всё, что я делала… — вдруг захрипела она, цепляясь за его раскаленную ладонь… — ради тебя… — кровь из ее рта вырвалась наружу, запузырилась, а глаза в облегчении взлетели к светлому потолку.

В комнате появился резкий тошнотворный запах горящей плоти…

Пошатнувшись, отвернулась, ухватившись за кресло, тяжело задышала.

Страхи и эмоции словно выжидали особого момента, чтобы вырваться из моей груди сумасшедшим фонтаном. Твёрдая уверенность в контроле над собой испарилась, вспышки страха и ужаса раздирали на куски.

Меня окутывала липкая паутина грядущего, а я будто снова и снова возвращалась в свое прошлое.

Тот ужас, что стерся из моей памяти, вернулся ко мне новым кошмаром!

Я могу снова потерять свою дочь… навсегда… Глотая слюну, сдерживаю подступающую тошноту.

Эмоции разрывали меня. Накатывали бурлящими волнами.

Ненависть, ярость, отчаяние. Все смешалось в гадливое отравленное ядом вино.

Мое прошлое переплеталось с настоящим, в голове звенело до темных пятен перед глазами, до боли в руках.

Мир застыл, затих с дыханием женщины, от которой остался лишь прах.

Наше будущее стало для меня чёрно-белым.

Мне пришлось собраться с силами, чтобы развернуться и посмотреть Иштару в глаза.

— Ты знаешь, что это никогда не кончится…

Гнетущая тишина убивала нас.

Слезы текли по щекам, капая на мои плечи, они медленно застилали глаза и смазывали черты лица любимого мужчины, замедляя наше с ним время… Открыла рот, чтобы сказать, что я должна сделать ради нее… Ради моей дочери… ради НАШЕЙ дочери. Если скажу, то убью нас, сделаю мертвыми изнутри.

Я не смогла….

Молча сжав кулаки, прикрыла глаза.

Время остановилось, когда он коснулся моего лица.

Мы замерли в сантиметре друг от друга.

Я дышала ему в шею, боясь открыть глаза и поднять взгляд вверх.

Пульс участился.

Наваждение или безумие? Моя боль вырывалась наружу. Сметала нас своей силой. Злость, что проснулась во мне, хотела лишить его жизни! За то, что оставил меня! Бросил нас. Он отнял у меня лучшие годы