Эпоха героев - Нира Страусс
Я встретился с ним взглядом. Его тёмные глаза, крошечные, но живые, прятались под густыми бровями. Немногие знали, какая доброта и покой скрывались за его суровым фасадом. Сколько любви он мог отдавать тем, кого называл своими.
Его огромная ладонь легла мне на затылок. Я ощутил его тепло, силу.
— Ты справился, — пробормотал он, и, чёрт побери, глаза тут же защипало. — Дыши. Просто продолжай дышать, пока мы снова не встретимся. Договорились?
Я кивнул. Говорить не мог. Он выругался себе под нос и сжал меня в объятиях.
— Я выиграл пари у своего напарника, знаешь ли, — прошептал он мне на ухо. — Я понял, как только Ширр благословил тебя найдх наком. Понял, что тебе не придётся прощаться. Судьба уготовила тебе нечто большее. Так и вышло. — Он отстранился и ладонями обхватил моё лицо. Сколько бы лет ни прошло, когда он делал это, я снова становился тем мальчиком, потерянным, мечтающим о защите и ласке. — Что бы ни случилось, мы вместе. Мы твой лах, разве нет?
Тонкая ладонь Пвила скользнула по моим волосам.
— Я никогда ещё не был так рад проиграть спор.
Я сглотнул с трудом.
— Ничего из того, что ждёт нас дальше, не входило в планы.
Аб кивнул.
— И мы боимся не меньше тебя. Но мы хотели расшатать королевство — и нам это удалось. Не так, как мы надеялись… Наверное, мы просто были наивны, полагая, что всё пойдёт строго по нашему плану. Жизнь так не работает. Гиберния так не работает. — Он улыбнулся — широкой, вдохновляющей улыбкой, той самой, которая умела зажигать даже самых уставших и ожесточённых повстанцев, заставляя верить в него и в дело Братства. — А теперь — за дело.
Я шумно выдохнул.
— За дело.
Пвил хлопнул меня по голове, чуть выше рог, в последний раз, прежде чем отойти.
— Я ещё раз осмотрел Аланну. Укус келпи заживает быстро и без осложнений — скорее благодаря её силам, чем моим стараниям. Скорее всего, шрама вообще не останется.
Я кивнул.
Этот чёртов келпи укусил Аланну за лодыжку. У меня было непреодолимое желание испепелить озеро дотла, выпарить до последней капли, а потом сварить из этого ублюдка рагу прямо на сухом дне.
Гвен тогда щёлкала пальцами у меня перед носом, пока я не вышел из транса, а потом прошептала: «Больше никогда не буду тырить твоё пиво».
В итоге с нами остались только Карадо и его муж, Гвен, Веледа, Оберон, Мидоу, Фионн и Морриган. Аланна по-прежнему лежала на Эпоне, отдыхая, а Орна вполголоса бубнила что-то себе под нос в телеге с двумя колёсами, где хранились запасы.
Мы направились на юг, к краю Долины Смерти, к границе с Эремоном. Карадо и его супруг повели нас к перелеску, усеянному фейскими дымоходами. Люди называли их «худу». Они встречались по всему Вармаэту, особенно на границе пустыни, там, где гниль после смерти богини Ксены уже сошла на нет.
Из раскалённой и сухой земли поднимались узкие столбы рыжевато-оранжевого камня. Некоторые были ростом с человека, другие — выше дубов.
— Раньше это были деревья из леса Борестель, — рассказывал Карадо. Он, очевидно, был более общительным из пары. Его муж лишь изредка шептал ему что-то и поглядывал на нас с подозрением. — Живые и великолепные. В их стволах обитали феи, гилли, пикси, сумисьосы… и, конечно, лепреконы. Прабабушка моей бабушки жила здесь — только западнее, ближе к Ваху. Может, потому я и чувствую себя иногда морским волком? — Он расхохотался, и звук многократно отразился между худу. — Это бы объяснило ту самую конвенти́ну, правда, милый?
Я провёл рукой по одному из худу, проходя мимо.
Если они и правда когда-то были деревьями, то от них осталась лишь форма.
Для меня они выглядели как каменные стражи, что охраняют границу пустыни и будто говорят: «Здесь пролилась последняя кровь богини Жизни».
С наступлением вечера мы разбили лагерь у склона, где худу тянулись вдоль наклонной гряды. Я сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем снять Аланну с лошади и уложить на импровизированную походную раскладушку. Уловив её запах — смесь океана и ясеня, почувствовав тепло её тела под руками…
Барабан в груди замедлил ритм.
Дракон перестал метаться и лишь глухо зарычал.
Защитить, повторил, но уже куда спокойнее.
Я опустился на землю рядом, спрятал лицо в коленях.
Ощущал, как тревога смешивается с напряжением, усталостью, печалью. Всё сразу и по отдельности. Сильное, тяжёлое, затуманивающее мысли.
Я пытался отрешиться от этого — не получалось. А от того, что не получалось, становилось только хуже.
Гвен опустилась рядом.
— Наши жизни перевернулись за считанные часы. И знаешь, о чём я подумала первым делом, когда мы вступили в бой и сразились с теми, кто были нашими товарищами? — Она дождалась, пока я посмотрю на неё. — «Зато мне больше никогда не придётся возвращаться в эту грёбаную Академию».
Я почувствовал, как уголки губ дёрнулись вверх.
Гвен ткнула меня пальцем в щёку.
— Ты снова научишься улыбаться. И снова почувствуешь, что в жизни есть смысл. Мы все научимся. Но какое-то время — это будет сущий ад.
Я ничего не ответил, просто качнулся плечом, ударившись о её бок. Мы сидели, наблюдая, как остальные разводят огонь и готовят что-то на ужин.
Голубые глаза Гвен уставились на Оберона и Мидоу.
— Я знаю, зачем эти двое идиотов здесь. Инис Файл хочет быть в курсе. В курсе о ней.
Я зарычал.
— Если бы я не был уверен, что они не собираются причинить ей вред, я бы уже давно вырубил их и скинул их тушки в какую-нибудь кучу говна капалаха.
— И чем нас больше, тем лучше.
— И это тоже, — признал я, почти неохотно.
— Но Фионн… — Она покачала головой с недоверием. Её светлые, спутанные, запылённые волосы распались по худеньким плечам. — Он покинул долину.
Да. Этот старый сумасшедший сдержал бы обещание, даже если бы это стоило ему жизни.
— Теперь он не отойдёт от Аланны. С тех пор как она стала владелицей меча — он принял это как свою судьбу. Он сам возложил её на себя — много веков назад.
Гвен посмотрела на меня с изумлением.
— Он будет её учить? Как тебя?
— Полагаю, да. — В конце концов, как я и сам сказал Аланне, он — последний из
