Темная любовь - Эль Джаспер
Повиснув на одной руке, у меня нет другого выбора, кроме как спрятать скату в кобуру. Я делаю это быстро и нежно касаюсь челюсти Эли свободной рукой.
— Эли? — говорю я, и мое зрение затуманивается слезами, которые наполняют глаза. Я не могу поверить, что смотрю на его лицо. Его живое лицо. Я не думала, что когда-нибудь увижу его снова. — Эли! Ты меня слышишь?
Из его горла вырывается низкий стон, и это все, что мне нужно. Одним движением я обхватываю его ногами за талию, достаю лезвие из-за пояса джинсов и перерезаю веревку, привязывающую его запястья к балке. Мы начинаем падать, и я замечаю, что его тело холоднее, чем обычно. Мы пролетаем двадцать футов до пола, и я подныриваю под него как раз перед тем, как мы ударяемся, приземляясь на ноги. Он чертовски тяжелый, но я держу его. Я присаживаюсь рядом с ним и осторожно наклоняю его голову, его темные волосы падают на все еще закрытые глаза. Но он жив. Моя любовь жива!
— Я сейчас вернусь, и мы уберемся отсюда к чертовой матери, — шепчу я ему и касаюсь его губ поцелуем. Они тоже холодные, и я стряхиваю с себя этот озноб и собираюсь с силами. Нащупав опору на перевернутой скамье, я взбегаю по стене и перепрыгиваю на Викториана. Повторяя свои прежние движения, я обхватываю ногами обнаженное тело Вика.
— Аркос? Ты меня слышишь? — шепчу я ему на ухо.
Из глубины его души доносится слабое ворчание. Повторяю, это все, что мне сейчас нужно.
Отпустив стропила одной рукой, я крепко держу Вика и одним движением разрезаю его путы клинком. Мы падаем, и я приземляюсь, укладывая его рядом с Эли. Боже Всемогущий, они оба покрыты порезами. Крови нет, только темные, закопченные отметины на всех конечностях, на лицах, на груди, будто их обожгли каким-то раскаленным оружием. Хотя их плоть бескровна, в некоторых местах она разорвана. Что, черт возьми, с ними случилось?
Раздается хлопанье крыльев, неразборчивый шепот, но я знаю, что они говорят.
Райли…
Пора уходить. Сейчас.
У меня нет другого выхода, кроме как тащить Эли и Вика за связанные запястья.
Снаружи доносится громкое хлопанье крыльев, и я знаю, что когда я, волоча за собой двух обнаженных вампиров ростом шесть с лишним футов и весом сто восемьдесят фунтов, ворвусь в то, что когда-то было дверным проемом церкви, мне понадобится свободная рука, чтобы выстрелить из скаты. Я быстро проверяю ремни на запястьях Эли и Вик и съеживаюсь, представляя, что может сделать с их телами асфальтированная улица в трещинах. Но я ничего не могу с этим поделать. Мне нужна свободная рука для стрельбы.
Под крики, наполняющие церковь, я вставляю в патронник скату еще четыре патрона, полностью наполняя ее. Затем беру длинный кусок веревки, свисающий со связанных запястий Эли и Вика, и беру их в левую руку, затем оборачиваю несколько раз, пока они не плотно прилегают друг к другу. Сжимая в ладони скату и держа указательный палец на спусковом крючке, я делаю глубокий вдох и, собрав все свои силы, со всех ног бросаюсь к дверному проему. Ребята чертовски тяжелые, но мы двигаемся быстро. Как только мы выходим из кирхи, по всей улице разбегаются кошачьи существа с крошечными головами и клыками. Они неподвижны, как смерть, просто смотрят на меня вертикальными зрачками и делают три выпада одновременно. Я делаю три быстрых выстрела, и три обезглавленных существа падают на землю. Я убегаю, не обращая внимания на стоны, которые издают Эли и Вик. Я понятия не имею, в каком они состоянии. Мне все равно. Они живы, и это вся информация, которая мне нужна на данный момент. Мне просто нужно вытащить нас отсюда к чертовой матери.
Улица, кажется, стала длиннее, и я не знаю, что делать, кроме как продолжать бежать к ее концу, подальше от церкви. Из трещин на тротуаре выползает еще больше закутанных в плащи существ… слишком много для того количества патронов, которое у меня осталось. Я продолжаю бежать, стреляя только в тех, кто подбирается слишком близко. У меня такое чувство, что мне отрывают руку, и я оглядываюсь, чтобы убедиться, что Эли, и Вик все еще там. Кошачье существо приземлилось Эли на спину и грызет его ребра. Я останавливаюсь, опускаюсь на одно колено и стреляю из скаты, сбивая его с Эли. Быстро заряжаю оставшиеся патроны. У меня осталось еще три.
Дерьмо.
Разочарование затуманивает мысли. Что, черт возьми, мне делать? Я бегу в конец улицы, но она простирается передо мной так далеко, словно никогда не кончится, и искаженные тени окутывают меня, окутывая темнотой. Сейчас кромешная тьма, и я вижу только горящие глаза существ, которые прячутся, охотятся, преследуют нас. Я продолжаю бежать, тела Эли и Вика безвольно покачиваются позади меня. Они чертовски тяжелые. Как тонна кирпичей. Я стреляю еще раз во что-то, что летит на меня из тени. Летят искры. Я вырываюсь. Остался еще один патрон.
Затем в конце улицы сгущается темнота. Сгущаются черные тучи. Сначала появляется одна сосна, затем другая. Лес! Проклятый лес! Я набираю всю скорость и силу, которые у меня есть, и направляюсь туда. На меня выскакивает еще одно существо, и я стреляю как раз перед тем, как оно врезается в меня. У меня кончились патроны. Почти на месте…
В тот момент, когда мои ноги касаются рыхлой лесной подстилки, волна звукового удара проносится между соснами и отбрасывает меня назад. Веревка, удерживающая мое запястье и запястье Эли и Вика, обрывается, мы разъединяемся, и я лечу по воздуху, пока ствол дерева не останавливает мое тело. Мое плечо хрустит, и я падаю на землю. Тряся головой, я пытаюсь встать, падаю обратно, снова встаю. Все кажется размытым, колени словно резиновые, и боль в плече пронзает меня, когда я поднимаю свободную руку к глазам и протираю их. Другой рукой я все еще крепко сжимаю скату. Я снова качаю головой.
Что-то не так.
Безумно осматриваю лесную подстилку.
Эли и Вик нет.
Меня охватывает холодная, тошнотворная волна тошноты, и я бегу, падаю, встаю и продолжаю бежать. Я ищу повсюду, описывая большой круг. Наконец-то я у входа в церковь Святого Буэно.
Эли и Вика нигде не видно. Я знаю, что они были со
