Разрушение кокона - Тан Ци

На самом деле, неважно, красивы они или нет, когда девушка смотрела на них, думала она совсем о другом.

Чэн Юй помолчала, затем пробормотала себе под нос:

– Я видела фейерверки красивее.

Она сделала паузу.

– Очень давно, в день рождения моей матери, отец запустил для нее фейерверк с верхнего этажа пагоды Десяти цветов. Весенние вишни, летние лотосы, осенние хризантемы и зимние камелии – все они расцвели в небе над Пинъанем, осветив половину императорского города. Это было действительно красиво, и с тех пор я не видела ничего более прекрасного и потрясающего.

Если говорить о понимании скрытого смысла, никто не мог сравниться с третьим принцем.

Когда Чэн Юй упомянула ту ночь из своего детства, хотя она и говорила очень расплывчато, Лянь Сун сразу понял, вечер какого года она имела в виду.

Действительно, была такая ночь, когда в небе над императорским городом зажглись фейерверки, что могли соперничать с небесными чудесами. Тянь Бу тогда даже похвалила их, сказав, что фейерверки, созданные смертными, смогли передать часть божественного великолепия дождя из цветов белого дурмана над залом Лазурных облаков Тридцать шестого неба. Смертных и впрямь нельзя недооценивать.

Но на следующий день человека, устроившего фейерверк, вызвали к императору по обвинению в расточительстве и нарушении правил. Сказали, что его поведение есть проявление чрезмерной распущенности и высокомерия и такие противоречащие заветам предков действия не пристало совершать члену императорской семьи. Хотя покойный император, правивший в то время, сам был известен своей расточительностью, даже он никогда не устраивал таких роскошных фейерверков. Поэтому его величество поддержал обвинителей и наказал ослушника, заключив его в собственном имении и лишив полугодового жалования. Тем нарушителем был князь Цзинъань.

Тот год выдался неспокойным. Новый правитель Северной Вэй, едва утвердившись на троне, повел армию на юг, обрушившись на Великую Си. Князь Цзинъань выступил в поход, дабы отбить атаку, но, к сожалению, потерпел поражение на склоне горы Цзыхэн и погиб на поле боя. Князь и княгиня Цзинъань были очень близки, и последняя не смогла перенести этот удар. Говорили, что она заболела и вскоре умерла от тоски. В доме князя Цзинъаня остался только маленький ребенок. В то время старый Чжунъюн-хоу даже вздохнул о судьбе несчастного дитя.

Но тогда старый Чжунъюн-хоу только вздохнул, а третий принц лишь услышал о случившемся. Он не придал тому значения, как не придавал значения плывущим в даль облакам.

Но теперь этот ребенок лежал рядом с ним.

Чэн Юй говорила о той ночи, стараясь казаться спокойной, но он видел времена года ее сердца.

Неизвестно, в каком из них она сейчас пряталась. От ее вида кололо что-то в груди.

Третий принц вскинул руку.

Сопровождаемые звуком, похожим на тот, что издает голубиный свисток[97], в небе, словно очерченном бледной тушью, появились тысячи светящихся шаров. Они разорвались настолько оглушительно, что, казалось, могли низвергнуть Млечный Путь. Все облака на небе разлетелись. В этом грохоте по южной оконечности неба расцвели красочные цветы дурмана.

Небесный свод обратился чудесным видением. Семицветный дурман расцветал и увядал в мгновение ока, но уже в следующий момент распускались удумбары. За ними свои лепестки раскрывали золотые мандаравы, суман и другие диковинные цветы – один за другим, ни на миг не прерываясь… Небо взорвалось еще одним фейерверком, более грандиозным, чем тот, что случился в ту весеннюю ночь десять лет назад.

Наставник государства, который все это время сидел на ветке, наблюдая за действиями третьего принца, свалился с оной, утянув за собой княжича Цзи.

Для смертных это могло показаться просто беспримерно роскошным фейерверком, который внезапно разорвал тихую ночь и вмиг осветил весь императорский город, но Су Цзи понимал: он осветил не просто императорский город – он осветил весь мир людей. И еще наставник государства знал, что чиновники из ведомства наблюдения за небом не зря ели свой рис и, конечно, тоже это заметили.

У реки, сраженная красотой зрелища, Чэн Юй прошептала, не в силах отвести взгляд:

– Небеса…

Наставник государства ей вторил:

– Небеса…

Стоит отметить, что после того, как покойный император отбыл в страну вечного блаженства, ничто не доводило Су Цзи до подобных стонов.

Этот фейерверк действительно не походил на работу смертных, и, когда завтра ведомство наблюдения за небом доложит о нем, император непременно спросит его, что это значит. Наставник государства так и видел эту картину: «Что означает это небесное знамение?» – скажет император. А Су Цзи будет стоять и молчать. Ведь не может же он прямо заявить: «Это не знамение. Видите ли, боги тоже хотят жить и радовать красивых девушек».

Наставник государства с досадой подумал: «Хм, хорошо, что я запечатал рот княжичу Цзи, иначе, если бы он сейчас спросил меня, что это, я бы не придумал, как ответить».

С этими мыслями Су Цзи невольно взглянул на княжича и обнаружил у того настоящий дар: юноша умудрился задать вопрос «Что это?» одним взглядом, вовсе обойдясь без слов.

Даос сильно опечалился, немного подумал, затем нашел кусок ткани и завязал княжичу глаза.

На берегу реки Чэн Юй, отойдя от потрясения, искренне обрадовалась. Она попыталась поймать светящиеся точки, падающие с увядших фейерверков, и удивленно выдохнула:

– У какого-то небесного бога сегодня день рождения? Такой размах.

Третий принц невыразительно хмыкнул.

Ни один бог Девяти небесных сфер не праздновал день рождения с таким размахом. Например, когда Небесный владыка пожелал увидеть иллюзии различных цветов на своем празднике, он велел устроить это третьему принцу, который в то время управлял всеми цветами. Но даже тогда его высочество лишь ограничился скромным представлением в саду Драгоценного лунного света на Тридцать втором небе – а ведь это был его родной отец.

Лянь Сун в оцепенении посмотрел на свои пальцы. У него только что… рука дрогнула?

Изначально он собирался устроить небольшой фейерверк на противоположном берегу реки, чтобы отвлечь княжну от мрачных дум. Но в этот миг подул легкий ветерок, и, так как они с Чэн Юй лежали совсем близко, взметнувшиеся пряди ее волос тронули его щеку. От мягкого прикосновения его сердце пропустило удар, а правая рука, которой он и творил заклинание, невольно дрогнула.

Третий принц уже более тридцати тысяч лет не допускал ошибок. И уж тем более в подобных пустяках.

И вот, одна ошибка привела к такому переполоху.

Отгремевшие фейерверки превратились в бесчисленные светящиеся точки, рассыпавшиеся по всему миру. Они походили на разноцветных светлячков, что, словно обладая сознанием, играли и гонялись друг за