Принцесса крови - Сара Хоули

Голова гудела, горло стянуло так, что я едва не захлебнулась собственным страхом. Я перехватила магией горло Имоджен и заставила болеть. Мир дрогнул, мигнул — и я то видела бальный зал, где Гектор несётся мне на помощь, то тот, где он лежит в руках у Каллена, мёртвый.

Инстинкт дернул меня к Каллену — магия рванулась к побоищу. Сердце не билось.

Это не он. Там не было никого.

Я выбила у Имоджен колени, и она рухнула. Иллюзия рассыпалась — правда снова встала на место. Гектор был жив и уже подбегал к нам, дико улыбаясь.

— Держи её, — крикнул он.

Имоджен оскалилась — и метнула меч в сторону. Тот завертелся в воздухе и вонзился Гектору в бедро. Когда кровь принца Пустоты фонтаном брызнула на пол, толпа взревела.

Он выругался и опустил оружие. Побеждённый — и больше не мой союзник.

От шока моя хватка на теле Имоджен ослабла. Кровавая сила выдыхалась: пусть удары были короткими, но в сумме они высасывали меня до дна, и от непрерывной борьбы вперемежку с магией голова пошла кругом. В краю зрения вспыхнула вторая Имоджен — рефлекторная дрожь сорвала последний клочок контроля, и Имоджен метнулась подхватывать меч.

Я метнула по её нервам вспышки боли, как молнии, — она скривилась, но всё равно перла вперёд; в следующий миг её клинок со свистом отбил мой. Следом прилетел удар ногой в солнечное сплетение — меня вышвырнуло назад. Воздух вывалился из лёгких, а когда спина рухнула на паркет, по грудной клетке полоснуло — хрустнуло ребро.

Темнота и тишина обрушились разом.

Все свечи погасли; свет сочился только из лунной щели в новой трещине потолка. Толпы не было. Люстры и мебель оплели серые паутины, воздух пах пылью и тлением.

Имоджен стояла передо мной в серебряных доспехах и пурпурном полуплаще, с государственной короной на челе.

— Так всё и кончится, — сказала она.

За её спиной столы с яствами были занавешены ворохами мух, чёрных, как драгоценные камни. Рой шевелился и переливался, перебегал и по краям зала — на живом ковре то и дело мелькали очертания тел; на миг расселись мушиные спинки и показали окровавленное, знакомое лицо. Лара, поняла я с тошнотной волной ужаса. Лара валялась в разбитом сугробе тела, со стеклянными глазами и ртом, застывшим в вечном крике; рядом — мертвец с рыжеватой медью волос; а лицом в расползающуюся лужу был повёрнут тот, кто меньше часа назад держал меня, кружа в танце.

— Ты потеряешь всё, — сказала Имоджен. Лавандовые глаза сияли, как у ночного зверя. — Тебя принесут в жертву на алтарь власти, и ты будешь смотреть, как умирают все, кого ты любишь.

— Нет, — прошептала я. Грудь разламывало; боль росла, распускаясь иглами.

Ко мне тянулся багряный прибой. Я подумала, глубоко ли — хватит ли, чтобы утонуть.

— Ещё не поздно, — сказала Имоджен печально. — Я по-прежнему встречу тебя с распростёртыми объятиями. И в отличие от тех, кого ты зовёшь друзьями, я своих союзников не предаю.

— Они не… — прохрипела я, но дальше не вышло: что-то хрустнуло в груди, и я выплюнула пенистую кровь.

Имоджен улыбнулась мягко:

— О, Кенна. Они уже предали.

Свет хлынул сразу, резанул глаза. Сапог Имоджен вдавливался мне в грудь, размалывая сломанные рёбра, а кончик её меча упирался в горло.

Я прохрипела — на губах пузырился розовый воздух: ребро пробило лёгкое.

— Ты держалась прекрасно, — прошептала Имоджен.

И разрезала мне горло — самую лёгкую, едва ощутимую линию, ровно настолько, чтобы выступила кровь.

Толпа взревела.

Имоджен победила.

Полились вина, снова заиграла музыка, и фейри пошли в танец, шёлковые туфли размазывали по паркету кровь своих лидеров. Имоджен, не обернувшись, заняла трон. Положила меч поперёк колен, улыбалась и принимала лесть своих присосавшихся прихлебателей.

Лара и Каллен подскочили ко мне почти одновременно; глянули друг на друга настороженно — и вместе подняли.

— Ты была потрясающая, — выдохнула Лара и обняла. Я зашипела от боли, и она тут же отпрянула: — Прости. Тебе дать лекарство?

Я мотнула головой, прижимая ладонь к грудине. Рёбра уже срастались.

— Обойдусь, — прохрипела я. Испытание, по крайней мере, окончилось — но вот что оно изменит? Фейри уже неслись дальше: к следующему танцу, следующей интриге, следующему союзу или предательству. — Сможешь пройтись, послушать, кто что шепчет? Что это могло перевесить?

Лара посмотрела на меня тревожно:

— Тебе нужно отдохнуть.

Колени тряслись от усталости и от ужаса, который ещё не успел меня догнать.

— А Дому Крови — нельзя.

Челюсть у неё упёрлась, как лезвие. Она перевела взгляд на Каллена:

— Ухаживай за ней как следует, — в голосе звякнула угроза. И — вспорхнула прочь, вся — красота и улыбки, вплывая к стайке шепчущих дам.

Глаза Каллена оставались тревожными, пока он уводил меня с паркета.

— Она права, — тихо сказал он, усаживая меня у стены. — Ты показала себя потрясающе.

Я скривилась. Так это не ощущалось: я в основном позволила противникам вычеркивать друг друга. Моё фехтование не шло в сравнение с их мастерством; я продержалась только потому, что магия давала мне перевес.

— Тебе не нужно быть с Гектором?

— Гектор уже ушёл, — ответил он, опускаясь рядом. — Не захотел смотреть, как Имоджен торжествует.

Осколки. Мы с Друстаном и Гектором выбыли, а Имоджен на троне — красуется, победив всех.

— Зато Торин не выиграл.

— Это было приятно.

Я кивнула — и тут же пожалела: мир качнулся, желудок нехорошо сжался. Я откинулась на спинку.

— Меня мутит.

— После боя так бывает, если не привык. Порой и, если привык — тоже.

Я хотела сказать, что привыкать не хочу, но слова не вышли. Даже сейчас я видела — как стою над Имоджен и режу ей горло под общий рёв. Правда в том, что я не хочу привыкать к поражению.

— И магия, — выдавила я. — Она всё ещё выматывает.

— С этим станет легче. Но даже Гектор устал — столько раз в тень уходил. Сила берёт своё.

Имоджен усталой не выглядела. Напротив — сочилась весельем, смеялась, принимая очередную чашу. Впрочем, в её жилах — ниточка от Осрика, как ни отдалялась кровь. Может, у неё колодец глубже.

Сейчас она на помосте была одна. Торин шёл к выходу, а Ровена семенила следом. Иллюзорная нимфа — нагота прикрыта слоями переливчатого тумана — преградила ему путь с подносом. Он ударил её так, что она рухнула; бокалы разлетелись, винная дуга расплескалась.

Я рванулась бы помочь, но голова всё ещё кружилась.

— Скотина, — процедила я.

Неподалёку