Скальпель против волшебства - Мария Волконская

– Что? Что там? – спросила королева, тяжело дыша.

Маргарита приложила к животу акушерскую трубку, потом коснулась живота, привычно пробираясь через слои кожи и мягких тканей.

– Их двое, – отозвалась Рита. – Вы знали?

– О, хвала Свету! Мы боялись, что это какое-то уродство, – всхлипнула королева.

Доктор глянула на часы:

– До следующей схватки три с половиной минуты. Интервал сокращается. Подготовьте три таза с кипяченой водой, – скомандовала она, не оборачиваясь. – Заварите это, – Рита достала из сумки заранее отобранные смеси трав, – и побольше.

Служанки в углу суетливо перебирали простыни, готовили свежие полотенца. Девушка в голубом переднике принялась ровнять края, пока остальные принялись мыть руки с мылом до самых локтей, как приказала, сделавшая тоже самое лекарка.

Тарис стоял у изголовья, как будто не знал, куда себя деть. Потом вздохнул, положил ладонь на лоб королевы. Плечи ее сразу расслабились, измученная женщина облегченно выдохнула.

– Легче? – спросил маг.

– Да, – Фейлина кивнула. – Спасибо. И не убирайте руку, Мастер Тарис, – чуть капризно попросила королева.

Маргарита осмотрела ее еще раз. Вены на ногах не набухли, отеки умеренные, пульс четкий.

В комнате пахло несвежим бельем. На полу под комодом валялся засохший финик. Шторы висели криво. Скатерть на столике залита каким-то высохшим отваром.

Видно было, что уборку здесь давно не проводили. Королева явно давно никого не пускала в спальню, несмотря на придворный этикет.

– Следующая схватка через три минуты. – Рита кивнула сама себе. – Начинается активная фаза. Вы не звали повитуху?

– Присылали троих, но я их выгнала, – отозвалась королева и тут же ахнула, схватка была уже сильнее. Отдышавшись, она продолжила: – Всех отбирал Гаривар, мерзкие тираничные тетки, во всем слушающиеся гильдейских лекарей. Тех я тоже прогнала.

– Характера вам не занимать, Ваше Высочество, – хмыкнула Маргарита.

– Пожили бы с мое в этом змеином гнезде, еще и не такие зубы бы отрастили, – с плохо скрываемой гордостью заявила Фейлина.

Рита осмотрела кровать, прикинула, как придется принимать роды. Комнату следовало готовить к настоящему бою.

– Принесите еще люминосов. И откройте ставни, тут слишком душно. Выполняйте все в точности, как я скажу, и не мешайтесь под ногами. Вас, лорд Бэлкинг, это касается в первую очередь.

Служанки переглянулись. Тарис тихо усмехнулся, но глаз от лица Маргариты не отвел.

Она знала, что все может пойти не так, но пока все было под контролем. И это, как ни странно, успокаивало больше, чем любые заклинания.

***

К вечеру в глазах у Риты темнело от усталости. Люминосы отсвечивали голубым на латунных кольцах штор, на ручках шкафов и влажной коже королевы, которая уже не открывала глаз между схватками. Воздух стал густым от трав, дыхания и пота.

Фейлину вырвало на третий час борьбы, потом еще дважды в промежутках между схватками. Служанки успевали подставлять тазы, одна убирала, другая тут же мыла пол, третья держала наготове воду и кубик льда. Простыни менялись без конца, как и кипятился поддерживающий силы отвар.

Королева не жаловалась, не стонала. Только хрипло просила дать передышку, хватая Тариса за руку. Лорд не отходил ни на миг. Он молчал, только порой сжимал ладонь королевы или касался ее лба, когда боль делалась слишком сильной. С каждым часом он бледнел, но виду не подавал. Маргарита ни разу не обернулась, чтобы посмотреть на него, все внимание было сосредоточено на происходящем.

Доктор работала без остановки. У нее болела спина, затекли пальцы, пересохло в горле, но она даже не заметила. На автомате давала указания, проверяла пульс, слушала дыхание, корректировала положение королевы. Все шло правильно, пусть и долго. Первые роды редко бывают быстрыми.

Когда часы показали за полночь, наконец появилась девочка, скользнув прямо в руки Маргарите. Маленькая, влажная, с темными волосами и пушком на крохотных ушках. Ее крик прозвучал резко и уверенно, очень по-хозяйски. Одна из служанок тихо всхлипнула, а потом открыто разрыдалась.

Рита завернула новорожденную в чистую ткань и аккуратно положила матери на грудь. Фейлина дрожала, но улыбалась. Закрыла глаза, устало откинулась на подушку. По виску скатилась капля, не то пот, не то слеза. Королева стала еще красивее, ничего в ней не напоминало монаршую особу. Просто обыкновенная женщина, с первого взгляда влюбленная в свое дитя.

Но процесс был еще не окончен. Второй ребенок не торопился на свет. Схватки стали слабыми, потуги вялыми. Маргарита нахмурилась, внимательно ощупала живот, прислушалась. Проверила частоту сердцебиения, помогла сменить роженице позу, подложив валик под поясницу.

Прошло почти двадцать минут. Густая тишина снова воцарилась в комнате. Тарис без устали вливал в королеву остатки собственных сил, хотя и сам уже напоминал болезного.

Когда она достала второго младенца, тот был холоднее, чем должен. Слишком тихий, слишком легкий.

На Риту словно навалились стены. Даже люминосы будто потускнели.

Рита провела весь необходимый осмотр, все сделала по правилам, как написано в учебниках. Прочистила дыхательные пути, простимулировала, снова проверила.

– Он не дышит, – сказала она сдавленным голосом. – Тарис, я…

Она смотрела на недвижимое тельце, и, хотя еще ощущала слабую нить его утекающей сквозь пальцы жизни, не понимала, что ей делать.

– Я не могу…

Одно дело хоронить безнадежно больных или проживших долгую жизнь взрослых, и совсем другое смотреть на ребенка, который даже не успел вдохнуть эту жизнь в себя.

Говорят, у каждого хирурга есть свое кладбище. Поговорка, старая, как сам мир. Но, сколько бы тебе ни было лет, и какое бы кладбище ты ни собрал, окропляя слезами, никому не хочется добавлять в него еще одну могилу.

Тарис мягко, но уверенно отодвинул Маргариту и выставил вперед ладони, не касаясь бездыханного малыша. Девушка осела на пол. Сейчас она как никогда верила в магию.

Воздух в комнате на мгновение застыл, свечи дрогнули, но никто не шелохнулся.

От рук Бэлкинга исходил свет. Мягкий, ровный, будто пропущенный сквозь тонкое стекло. Маргарита смотрела на этот свет и внезапно почувствовала, как уходит в него взглядом. Проваливается внутрь себя. Что-то вытесненное, закрытое поднималось наружу. Она заставила себя смотреть и не отворачиваться.

Воспоминание пришло мгновенно. То самое, что каждый раз ускользало от нее, прячась на задворках памяти, оберегало психику, не позволяя уйти за грань.

Там тоже был свет, но другой. Белый, ослепляющий, с резкими тенями. Она слышала визг тормозов и скрежет металла. Съежилась от ожидания удара. Вспомнила резкую боль и собственный страх в