Слуга Земли - Сара Хоули

— Одна игра, много игроков, — заметил Лотар. — Намерения Гектора очевидны, а вот Кален остаётся загадкой. Он тянется к Эльсмеру ради своего брата или ради Осрика?

Друстан хмыкнул:

— Он прежде всего слуга короля.

Я почувствовала укол вины. Именно я рассказала Каллену о смене власти в Эльсмере. Если он ищет их поддержки для Осрика, в этом была и моя вина.

— И всё же, — продолжил Лотар. — Если Пустота заручится поддержкой посторонних, их не будут сдерживать защитные чары. И если они доберутся до Осрика первыми…

— Не переживай об этом слишком сильно, — спокойно сказал Друстан. — Эльсмер вернётся в полном составе только к Самайну. К тому времени мы уже сделаем свой ход.

Моё сердце билось так быстро, что я едва могла дышать. Восстание перестало быть лишь слухами — оно становилось реальностью. Теперь мне оставалось понять, как именно я могла помочь.

Совещание подошло к концу, и я начала медленно пятиться назад. Подол моего платья зацепился за камень, и я рефлекторно дёрнула ногой. Сапог скользнул по каменной поверхности, издав едва слышный звук.

— Что это было? — насторожился Лотар.

Внизу повисла напряжённая тишина. Я затаила дыхание, не смея даже пошевелиться.

— Наверное, крыса на потолке, — произнёс Друстан, но в его голосе звучало сомнение. — Мне сказали, что эта комната абсолютно безопасна, и ничего не должно проникнуть сквозь защиту на двери.

Кроме потолка, который он, к счастью, не удосужился зачаровать.

Я выждала ещё долгое время после их ухода, слишком напуганная, чтобы двигаться. Только убедившись, что комната действительно пуста, я выбралась наружу.

***

— Кенна.

Я спешила в человеческие кварталы, чтобы забрать доставку ткани для Дома Земли, но, услышав оклик, замерла. Сердце болезненно сжалось.

Друстан стоял позади меня, непривычно мрачный.

Щёки вспыхнули жаром. Мы не обменялись ни единым словом с той ночи, но дело было не только в неловкости или желаниях. Меня охватил страх — страх, что он догадался: крыса на потолке — это была я.

Я присела в реверансе.

— Принц Друстан.

— У меня послание для леди Лары. — Он кивнул, приглашая следовать за ним.

Мы пришли в ту самую комнату возле Дома Огня, где впервые поцеловались. Как только дверь закрылась, стены, пол и потолок окутал мерцающий оранжевый свет.

Он резко развернулся, сжав мои плечи в сильных пальцах. Я вскрикнула, захваченная врасплох его неожиданной яростью.

— Ты подслушивала, — обвинил он.

Я замотала головой.

— Я… я не…

— Не лги мне. — Он встряхнул меня. — Я почувствовал твой запах прошлой ночью.

— П-почувствовал мой запах?

— В борделе. От тебя всегда пахнет медовой жимолостью. Сначала я подумал, что это совпадение. Но ты подслушивала, не так ли?

Предана собственным пристрастием к косметике. Я раскрыла рот, чтобы возразить, но он снова встряхнул меня.

— Ты мне нравишься, Кенна. Но это вопрос жизни и смерти — не только для меня, но и для тысяч фейри и людей. — Его голос опустился до угрожающего рычания. — Подумай очень хорошо, прежде чем соврать мне снова.

Я не могла дышать. Это был тот самый человек, с которым я провела ночь… и он угрожал мне.

Я заставила себя глубоко вдохнуть, цепляясь за логику. Я знала Друстана всего несколько месяцев. Осрик правил восемь веков, погружая Мистей в тиранию, а теперь появился первый настоящий шанс его свергнуть. Конечно, дело Друстана было важнее меня.

— Да, я была там, — призналась я.

Он разжал пальцы и провёл ладонью по лицу, прерывисто выдохнув.

— Как?

Я не могла рассказать ему о туннелях.

— Я… следила за тобой.

— Зачем?

— Услышала, как ты говорил за обедом. — Я ненавидела, как ревниво это прозвучало… так же, как ненавидела, что тогда действительно ревновала. — Я не могла поверить, что ты ходишь в бордель после всего, что говорил про Гектора и его жестокость.

— Кенна, ты убьёшь себя, если продолжишь так безрассудно поступать. — Он зашагал по комнате, а я с трудом удержалась, чтобы не напомнить: единственная угроза для меня сейчас — он сам. — Как ты слышала? Эти комнаты защищены от звука, а дверь я зачаровал.

Это был сложный момент.

— В стенах есть ходы… ещё с давних времён.

Друстан выругался.

— Конечно. Какой-то древний правитель хотел шпионить за своими подданными. — Его глаза впились в меня, острые, проницательные. Он оценивал, правду ли я говорю. — Откуда ты узнала о них?

— Услышала слух.

Он рассмеялся — смех вышел сухим, почти жестоким.

— От кого ты это услышала?

— От Тварей. Я снова спускалась к ним, чтобы поговорить.

Это была ложь, но что ещё я могла сказать? Если бы Благородные Фейри знали о потайных тоннелях, Друстана схватили бы задолго до этого.

— Зачем ты туда вернулась?

Я постаралась выглядеть раскаявшейся.

— Мне не следовало этого делать, но я всё ещё пыталась узнать больше о испытании дома Крови. В прошлый раз кое-кто из Тварей выглядел сочувствующим, и я подумала, что, если держаться подальше от дворца Далайды…

Он не выглядел убеждённым.

— И они просто так рассказали тебе о проходах?

— Они знают многое о том, что происходит на верхних уровнях, и я спросила, откуда. Они сказали, что по всему Мистей есть пустотелые стены, где можно спрятаться и подслушивать. — Достаточно близко к истине, чтобы звучать убедительно, но достаточно далеко, чтобы не выдать Дом Земли. — Их любимое место для подслушивания — бордель. Они рассказали мне, где находится вход.

Друстан выругался и запустил руки в волосы.

— Больше никаких встреч в этом месте. Далайда, вероятно, уже знает куда больше, чем надо.

Я не хотела, чтобы она разрушила историю, которую пыталась выстроить, поэтому уклончиво добавила:

— Не уверена. Те, с кем я говорила, не особенно ей сочувствовали. Не все Твари едины.

— Конечно, не едины. — Он скривился. — Крысы и чудовища, грызущие друг друга в борьбе за выживание.

Друстан устало опёрся на стол и изучающе посмотрел на меня.

— Что же мне с тобой делать, Кенна?

— Позволь мне помочь.

Я опустилась на колени, сцепив пальцы у груди. Подчинённая поза вызывала у меня раздражение, но мне нужно было, чтобы он понял: я на его стороне, я никогда не предам его дело.

— Я не знала, что у тебя там была встреча. Я просто…

— Просто что?

Я ненавидела даже мысль о том, что сейчас скажу, но ещё сильнее ненавидела стоять перед ним на коленях.

— Ревновала.

Он тяжело вздохнул и, обхватив мои руки ладонями, поднял меня на ноги.

— Ревность — слишком человеческое чувство, Кенна.

Я поморщилась.

— Я знаю.

Повисла тишина. Я задержала дыхание, боясь, какие слова вот-вот будут произнесены.

Наконец,