Очень плохая няня - Анна Солейн

Я не знал точно, шарахаются горожане, которых мы встречали, от меня, от Масика, или от грифона.

Я бы на месте горожан шарахался от Мордекая.

Тот еще парадокс: Виктория ушла, а ее ворон-ворюга изволил остаться.

Обидно.

Я предпочел бы другой расклад.

Вокруг дома Виктории, когда мы дошли, уже собралась небольшая толпа.

Еще бы!

Ведь над ее домом с самого утра шел мягкий снег, укутывая крышу и лужайку мягким одеялом.

Как будто островок зимы среди лета.

Виктория… стояла снаружи, запрокинув голову, и смотрела на снег с таким зачарованным и пораженным лицом, что я пообещал себе радовать ее как можно чаще. Любыми способами.

— Виктория!

— Вик-ия!

Мисси и Лиам рванули навстречу Виктории и — испортили весь сюрприз.

Она вздрогнула, обернулась и посмотрела на меня, растерянно обнимая прилипших к ней детей.

— Лорд Эмбер и… — Она окинула растерянным взглядом всю нашу компанию. — И все остальные. Леди Джоанна, Стьюард… здравствуйте.

— Зови меня мамой! — выпалила моя мать, которая, я был уверен, терпеть не может Викторию.

За то, какая она живая, легкая, искренняя, ласковая и абсолютно сумасбродная и неправильная с точки зрения правил этикета, — в общем, за все то, за что я очень ее любил.

Я поперхнулся, но все-таки выдавил:

— Мисс Фицрой.

Она поджала губы. А я все никак не мог на нее насмотреться.

Соскучился.

Ее волосы были пушистыми и, как всегда, небрежно сколотыми на затылке. Так хотелось дотронуться до них пальцами. Поцеловать мягкие губы, провести рукой по шее. Не из-за метки. Просто потому что это — Виктория, и я уже не уверен, что умел любить до того, как она появилась в моей жизни.

— Вы принесли мое жалование, лорд Эмбер? — спросила Виктория, вырывая меня из потока нежных мыслей.

Какая циничная и практичная женщина мне досталась!

Все о деньгах да о деньгах.

Восхищен.

— Я принес вам пряники. Имбирные. Они в форме человечков, как вы любите.

Виктория нахмурилась.

Осмотрелась и, кажется, только сейчас заметила, что вокруг толпится народ, а вся улица украшена еловыми ветвями — как во время ее любимых зимних праздников.

— Снег — это ваших рук дело? Я… не понимаю.

— Я прошу вас выйти за меня замуж.

Она нахмурилась сильнее, между бровей образовалась морщинка.

Мне было так жаль, что мы не встретились раньше.

Но я был счастлив, что мы встретились теперь.

— Лорд Эмбер… — строго начала она.

— Подождите. Подожди. Виктория. Я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты стала моей женой, — я протянул ей кольцо, фамильное, с изумрудом и бриллиантами. На случай, если не понравится, у меня было припасено еще одно, с сапфиром. — Не из-за метки. Потому что я тебя люблю. Ты согласна?

Хмурое лицо посветлело, но она тут же настороженно наклонила голову.

— Вы… правда?

Почему она мне не верит?

Разве не ясно было, что я ее люблю?

Не ясно?..

— Абсолютная. Я тебя люблю.

Я уже раздумывал над тем, стоит ли мне вставать на одно колено (в книге об этом не было, но мало ли) или предложить другое кольцо, когда Виктория бросилась мне на шею.

— Да! Да! Конечно, да!

Какая… решительная.

Чуть с ног меня не сбила.

Я обнял ее за пояс и прошептал на ухо:

— Я буду любить тебя всегда.

Она всхлипнула и засмеялась.

Хорошая какая книга.

И инструкции такие понятные.

Сохраню-ка ее.

Эпилог

— Согласны ли вы, Виктория Эмма Фицрой, взять в мужья Эдварда Гилберта Эмбера, любить и почитать его до самой смерти?

Я моргнула.

В церкви воцарилась тишина.

Лорд Эмбер… Эдвард, уже сказал свое «да» и сейчас настала очередь для моего ответа.

Но я молчала, прижимая к груди маленький букет белых цветов.

Никак не могла поверить, что все происходящее — правда.

И, кроме того, был еще один важный нюанс из-за которого я тянула: сразу, как я скажу «да», Эдвард обнимет меня и поцелует.

Это… было проблемой.

Мисси и Лиам стояли рядом с нами с совершенно невинным видом. Лиам в честь праздника даже согласился потерпеть детский костюм, сшитый по его меркам, а платье Мисси… на нем уже красовались пятна от травы и земли.

И это тоже было не просто так! Как… мы же договаривались, что свадьба будет без происшествий!

«Но он совсем один, мам! Посмотри! Он погибнет!»

Я подозревала, что она отлично знает: одним только словом «мама» они с Лиамом могут вить из меня веревки. Хотя… можно подумать, они до этого их из меня не вили.

И… и вот.

Счастливейший день в моей жизни. Я выхожу замуж! За Эдварда, за самого лучшего, доброго и чудесного мужчину на свете!

На мне восхитительное белое платье, в церкви яблоку негде упасть из-за толпы гостей, рядом — счастливая утирающая слезы матушка, которая уже месяц как не Фицрой, а Фройд, ее совершенно счастливый муж рядом, с неизменным саквояжем, толстой тростью и в мутных, как обычно, очках.

И Джоанна — там же, и тоже промакивает глаза платком. Не знаю уж, оплакивает потерю доктора Фройда в качестве потенциального мужа или просто растрогалась из-за свадьбы сына… С Джоанной у нас по-прежнему были напряженные отношения, по душам мы уж точно не говорили.

Несмотря ни на что, моя матушка и Джоанна сдружились, хором требовали внуков, и побольше, а еще — все чаще я от Джоанны начала слышать о том самом сердце козла, с помощью которого она собирается наладить личную жизнь…

В общем, все было хорошо.

Я была так счастлива! Должна была бы быть.

Но все, о чем я могла сейчас думать, — это о том, что Эдвард меня убьет, как только узнает, что…

Может, сбежать?

Конечно, он снисходительнее стал относится к нашему «домашнему цирку», как он это называл.

Масика, Грифи, Пушка, Великана, Мордекая и так и оставшегося безымянным птенца не хотели пускать ни в одну столичную церковь.

Так что жениться пришлось за городом, где пастор оказался посговорчивее.

Проводить этот день без нашего «домашнего цирка» казалось каким-то неправильным. Масик, для которого мы смастерили что-то вроде намордника, больше для спокойствия гостей, чем чтобы реально его приструнить, мирно и сыто растянулся на полу рядом с сидящим на первом ряду Стьюардом.

Грифи, по обыкновению, притаился в углу, Пушок… конечно. Нашел время вылизываться. Еще и так увлеченно…